Увидев меня, она тут же расплывется в счастливой улыбке.
— Ты пришёл, — щебечет еле слышно и тут же старается подняться, отчего лицо тут же кривится.
— Не вставай, — подхожу и оставляю легкий поцелуй на макушке. — Как я мог не прийти. Как ты себя чувствуешь?
— Теперь намного лучше, — расплывается в улыбке. — Не переживай, это всё моя неосторожность. Расскажешь мне что-то?
— Расскажу, — присаживаюсь на кровать, а она, как маленький ребёнок, укладывает голову у меня на коленях.
Темноволосая девчонка казалась полностью загнанной и заплаканной, когда сидела на мокрой земле, прижимаясь к железному забору.
— Ты должна уметь сама себя защитить, — говорю ей, стирая с костяшек кровь, перемешанную с грязью.
— Я… — она всхлипывает и начинает дрожать пуще прежнего. — Они стащили всю мою одежду, пока я купалась, а потом вытащили сюда.
Она кутается в мою толстовку, которая достает ей до самых колен.
— Спасибо тебе, ты меня спас, — её испуганные голубые глаза смотрят с небывалой преданностью и благодарностью.
Хватаю в охапку её вещи, что удалось отнять у местных задир. Такие всегда способны нападать лишь на слабых девчонок.
— Пошли, тебе снова нужно принять душ, — киваю головой в сторону огромного здания, красный замазанный кирпич которого ассоциируется с мраком.
— Нет, не пойду туда, там страшно, — она крепче хватается маленькими ладошками за ткань толстовки, забираясь в нее по самый нос, в попытке спрятаться.
— Ты никогда не должна показывать свой страх, — даю наставление, протягиваю испачканную после потасовки руку. — Иначе не выдержишь здесь.
Она сомневается и мечется от своих мыслей, явно не желая вставать с промокшей от ливня земли. Но несколько минут пристально изучая мои глаза, всё-таки протягивает свою ладонь, скрепляя её с моей.
— Пожалуйста, побудь рядом, — просит шёпотом, перед тем как скрыться за дверью душевой.
У меня раньше никогда не возникало желания защищать кого-то. Я знал, что жалость не приводит ни к чему хорошему – нужно всегда наносить удар первым. Но её, только прибывшую в этот детский дом и уже вляпавшуюся в неприятности, хотелось хотя бы попытаются уберечь от суровых реалий этого места.
Выглядела она словно хрупкий домашний цветок.
— Покатаешься со мной на качелях? — спросила она, как только приняла душ и надела свою чистую одежку. — Я видела там на улице если небольшая площадка. У меня дома тоже была.
Её взгляд застилается жуткой безнадегой и печалью.
— Ладно, — тяжело вздохнув, даю своё согласие.
До качелей мы добираемся в тишине. С неба всё ещё моросит мелкий теплый дождь.
— Я отстираю твою кофту и обязательно отдам, — клятвенно произносит, отталкиваясь носками от земли, чтобы начать раскачиваться.
— Не стоит.
— Нет, я обязательно постираю и отдам, — рвано обещает и упорно махает головой, не желая слушать возражений.
— Ты знаешь интересные истории? — снова прерывает недолгую тишину, разбавляемую лишь скрипом качели. — Мне бабушка всегда рассказывала истории.
Мне никто не рассказывал. Никогда. Но я безумно любил читать, поэтому не раздумывая начал пересказывать ей одну из прочитанных книг.
Думаю, именно тогда это вошло в привычку. Чуть ли не в каждодневный ритуал.
Совсем не замечаю в какой момент проваливаюсь в сон следом за Ташей, которая так и не сдвигается с моих колен.
