– Я очень рада, – сказала леди Лора. – Я знала, что так случится, если вы сами этому не помешаете.
Они пошли вверх по тропинке вдоль речки, от мостика к мостику, чтобы в конце концов подняться на открытую ветрам вершину. Финеас решил, что не станет говорить о чувствах, пока не окажется там: на вершине он предложит леди Лоре присесть и тогда откроет ей все. В бархатной охотничьей куртке и темных бриджах, с украшенным пером шотландским кепи на голове, наш герой в эти минуты был так красив, что самая взыскательная дама не могла бы пожелать лучшего. Облик его говорил о благородном происхождении – несомненно, наследство коронованных предков, которое всегда служило ему хорошую службу. При том, что сам он был лишь Финеасом Финном, ничем себя пока не прославившим, по виду его можно было принять за человека самого высокого положения – быть может, даже одного из тех самых коронованных предков. К тому же сам он, казалось, вовсе не подозревал о своей необыкновенной наружности, что лишь добавляло ему обаяния. Я склонен думать, что последнее впечатление отнюдь не было обманчивым: Финеас и правда не привык полагаться на свою привлекательность. В этом отношении он был лишен тщеславия и никогда не позволял себе надеяться, что леди Лора скорее ответит ему взаимностью, сочтя красавцем.
– Не хотите ли присесть и отдохнуть после подъема? – обратился он к своей спутнице, которая, взглянув на него в этот момент, не могла не признать, что он красив как бог. – Прошу, садитесь. Я хотел бы кое-что сказать.
– Хорошо. Но мне тоже есть что вам поведать, и я сделаю это, прежде чем сяду. Вчера я приняла предложение мистера Кеннеди.
– Значит, я опоздал, – с этими словами Финеас отвернулся и, сунув руки в карманы, отошел прочь.
Каким же он был глупцом, что позволил ей догадаться, когда это никак не могло ему помочь, а только сделало его смешным в ее глазах! Впрочем, скрываться он не сумел бы, даже если бы от этого зависела его жизнь, как и теперь не мог выдавить из себя обычные любезности. Он продолжал шагать, будто вознамерившись оставить леди Лору позади и более с ней не встречаться. Каким же он был ослом, полагая, будто небезразличен ей! Каким безумцем – воображая, что его бедность может соперничать с роскошью Лохлинтера! Но зачем леди Лора завлекала его? О, чего бы он только не отдал, чтобы сейчас корпеть над книгами в конторе мистера Лоу или сидеть дома в Киллало, сжимая руку милой ирландской девушки!
Тут его ласково окликнули, и он, повернувшись, увидел леди Лору совсем близко. Она подошла, пока он стоял в неподвижности.
– Мистер Финн!
– Да. Что? – попытался улыбнуться он.
– И вы не поздравите меня, не пожелаете мне счастья? Я открылась вам тотчас потому, что дорожу вашей дружбой. Никто, кроме папаˊ, еще не знает.
– Разумеется, я желаю вам счастья. Неудивительно, что он дал мне пони!
– Вы должны забыть обо всем.
– Забыть – о чем?
– Ах… ни о чем. Вам не о чем забывать, ведь не было сказано ни слова, о котором стоило бы жалеть. Просто пожелайте мне счастья, и все будет как прежде.
– Леди Лора, я желаю вам счастья всей душой, но увы, как прежде ничего не будет. Я пришел сюда, чтобы просить вас стать моей женой.
– Нет, нет, нет! Не говорите этого.
– Но я уже сказал – и повторю вновь. Я, несчастный, ничтожный безумец без положения в обществе и без гроша в кармане, полюбил вас, леди Лору Стэндиш, и сегодня привел сюда, чтобы предложить вам разделить со мной мою ничтожность. И я сделал это на земле, которая станет вашей. Скажите, что считаете меня самоуверенным глупцом, заблудшим идиотом.
