Я ещё наверстаю
Отведённое мне. Я смекаю,
Как без права на спешку
Мне успеть распихать по карманам,
Да особо не мешкать,
Приземлённую млечность туманов.
Что бы я не смекнул,
Но, из детства рукой направляем,
Взяв с работы отгул,
Поплыву по воде «баттерфляем».
Баш на баш
Две недели уже карандаш
Не держал под коленками пальцев;
Не менял тишину, баш на баш,
На возможность в словах упражняться.
Так писал, что подошвы кистей
Износились и просят набойки.
Так желал, что хватило страстей…
Так устал, что не хватит и койки…
Без претензий
Я люблю эту женщину, больше —
Я ее безоглядно люблю,
Пропуская ушей мимо: «Койше*!»
Мимо взгляда – «из оперы той же».
А в эмоциях тонет IQ.
Этой женщиной обескуражен
Раз пятнадцать бываю на дню,
Но «терпения» полную чашу
Доношу невредимой до ваше-
Го вни.., – мания веска «люблю».
К слову, я не какой-то компьютер,
А всего лишь живой человек.
И не бес меня – ангел попутал,
Что с небес вдруг спустился. К нему-то
Быть претензий не может и нет.
*в переводе с казахского – отстань!
Белые пятна
«Белые пятна» лучше на место верни —
Как же приятно не формулировать дни!
Коль не комфортно, ведь зарядили дожди,
Газа конфорку пьезовой кнопкой зажги!
Стань откровенным с горсткой любимых конфет —
Толстые стены не соблюдают диет…
Сколько не бейся в них головой – не сломать.
Щупленький цельсий зря только корчит слона.
Бемоль
Не кричи, не боюсь,
На пол-тона стань ниже!
Об заклад тогда бьюсь,
Что тебя я услышу.
О проблему проблем
Не стучись головою,
Будто нежный свой плен
Я придумал как волю!
Всё ж хоть так —
От ворот поворотом «неволя» —
Выбирая из нот,
Застолбись на бемоле!
Блесна
Сторониться вас не найду причины —
Как же вам к лицу ловля на живца!
Не желаете ль стих велеречивый,
Состоящий из красного словца?
Только ведь слова не всегда первичны —
Не достигнут цели, выбившись из сил.
Я бы с вас лепил барельеф античный.
Я бы непременно что-нибудь лепил.
Изводить на вас пластилина тонны,
Как изводите кучу вы сердец…
Я бы с вас писал кистью колонковой.
Либо из ондатры, на худой конец.
В голове держа древние каноны,
Претворяя в образ схожее и сны,
Вытащил бы всё из задатков скромных —
Написал бы вас в образе блесны.
Бобры и ватты
Это такая игра
(Кто-то ж придумал когда-то?):
Чешешь вдоль спинки бобра —
Он выдаёт тебе ватты.
Пальцами шерсть теребя,
Косточки и позвоночки,
Ты подключаешь себя
К распределительной точке —
Можешь улыбку включить,
Можешь от счастья светиться.
Это как вкусное пить
И заедать питье пиццей.
Богатырьки в седых кольчужках
Мне жизнь столичная не чужда —
Недели две спустя почти,
Богатырьков в седых кольчужках
«Вожу я за нос» на крючке.
Простит мне город, что напичкан
Карагачами вдоль дорог,
Что «штучкой становлюсь столичной»!
Хотя… «вот бог, а вон порог».
В помятой ветрами одежде
Под жабры тискаю леща…
Что люб тот город как прежде —
За это можно не прощать.
Привезена была оттуда
Ведь даже удочка моя.
О, если б знал он, как мне трудно
Бросать по-новой якоря!
Боль – в аренду
Слабостей к слабому полу
Пряча «рояли в кусты»,
Как никогда стал я полым —
Эмоционально пустым.
В чувствах, присыпанных пылью,
Места уж нет чудесам.
Нет, о тебе не забыл я,
Даже когда не писал.
Девять десятых… – как швабра,
Ста наступаний – вполне;
Ты же на уровне гапло…
В силе осталась во мне.
Мы бивалентно, как прежде,
Терпим друг друга с тобой…
Люди, по делу утешьте —
Сдайте в аренду мне боль!
Бородино
Хлеб бородинский и водка…
Ты фигурируешь в сводках…
Я апеллирую робко
К разуму трезвости, вот как.
