– Спасибо. Может, помочь, потом поговорю?
– Я тебе что сказала? Лежи! Если хочешь, можешь сесть, но только осторожно.
Елена Сергеевна отправилась в спальню. Света села по-турецки и, еще ни о чем не подозревая, решила позвонить Марине. Она не осмелилась взять трубку. То же самое произошло с Надей. Когда дошла очередь до Кати, то гудки тоже шли долго, но музыкантша понимала, что Света все равно в ближайшем времени узнает о большом изменении в группе, и в конечном итоге ответила на звонок.
– Катя, как вы? – наконец-то спросила Света.
– В смысле?
– Ну, на концерте-то выступили?
– Выступили. Не хотели, но пришлось. Ты мне лучше расскажи, как у тебя дела.
– Я так рада, что вы справились, – с довольной улыбкой ответила Света. – А я уже ничего. Скучно, правда. Надеюсь, выходные пролетят быстро, и я снова буду в строю!
Катя была в полной растерянности. Пока Света вела оживленные речи об очередных планах выступлений, в голове клавишницы бежали мысли, одна за другой:
«Пожалуй, это, наверное, не телефонный разговор. С другой стороны, она намечтается за все эти выходные, а потом наше известие будет для нее большим ударом… Может, лучше все же попробовать уговорить Марину не исключать ее? Я-то не прочь ее оставить, страшновато просто. Надо же! А ведь по Светке не скажешь, что сумасшедшая! И учится, кстати, хорошо…»
– Выступим на Дне Победы, – продолжала Света, – и я вам один сюрприз приготовлю. У меня, кажись, песня про школьные годы скоро родится. Хотела бы отличиться на «Последнем звонке»? Алло! Кать, ты меня слышишь?!
– Да, Светочка… Теперь слышу. Повтори, пожалуйста.
– Сюрприз, говорю, приготовлю. Время пролетит, и девятый класс уже заканчивать будем. Так я, вот, предлагаю…
– Светочка, на этот раз ничего не надо… У нас… тоже есть для тебя… сюрприз…
– Правда? А почему голос такой грустный? Что-то случилось?
– Нет, я просто… все еще за тебя переживаю. Ладно, давай выздоравливай, отдохни наконец. И планов пока не строй. Извини, мне пора. Потом поговорим, – завершила разговор Катя и дала отбой.
– Алло… Алло! Что ж такое?.. – пробормотала Света. – Никому до меня дела нет!
В это время мать Светы выходила из комнаты. Услышав последнюю фразу, исшедшую из уст дочери, Елена Сергеевна произнесла:
– Видишь? Все твои подруги заняты, а мы готовы поговорить с тобой в любую минуту.
– Мамочка… Ты прости меня, я не хотела вас с папой обижать…
– Да знаем мы все! – улыбчиво махнула рукой мама. – Думаешь, не понимаем, как сближают общие увлечения? А я, между прочим, как раз хотела спросить: у тебя новых песен не будет?
– Не знаю… Хочу сочинить, но Катя почему-то сказала планы не строить…
– Странно… Но планы планами, а если есть вдохновение – твори! Талант развивать надо.
– Спасибо, что веришь в меня, – грустно улыбнулась Света.
– Пожалуйста, – вздохнула мать. – Вот только здоровье беречь надо. По телефону больше не говори. Смотрю, тебе после разговора хуже стало.
– По-моему, это девчонкам хуже стало после моего зрелища…
– Ну вот! Начинается самоедство! И вообще, перестань себя накручивать! У людей, знаешь ли, и не такое бывает. Ладно, хватит уже, давай пообедаем.
– Я не хочу, мам.
– Надо! И так худая, по тебе анатомию можно изучать.
Мать принесла Свете поднос с тарелкой супа, мясной котлетой и чашкой компота. Надо сказать, Елена Сергеевна каждый день стояла у плиты и готовила довольно вкусные блюда. Но накормить миниатюрную дочь у нее получалось редко. Вот и на этот раз девушке удалось только съесть суп, и то не весь: ее и без того плохой аппетит был перебит сильными переживаниями по поводу предстоящего «сюрприза». Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она попросила маму дать ей карандаши и альбом для рисования. Ах да, читатель, забыла тебе сказать, что наша героиня имела и большие художественные способности! В школу живописи, однако, никогда не ходила, потому что времени не было. Да и не сильно тяготела она к этому искусству: гораздо важнее для нее были поэзия и музыка. Лишь изредка она брала в руки карандаши и создавала с их помощью настоящие шедевры. На этот раз она была довольно сильно сосредоточена на работе, чего не могла не заметить Елена Сергеевна. Она тихонько подошла к дочери и спросила:
