– Более чем.
Фиолетовое солнце.
Глава 35. Невесомость и опустошение
Болтаясь где в самом центре вселенной, ощущая полную невесомость в жизненном пространстве, проходили дни. Если вам знаком откат после эмоционального стресса, то вы сможете понять это состояние.
Вчера была тусовка, люди, эмоции, экспериментальные существа…
Дамоклов меч висел остриём вниз. Мяч иллюзий постоянно скакал из стороны в сторону.
Мир переливался и заливался своими красками.
А теперь опустошение и болтание где-то посреди вселенной испытываю.
Что-то такое. Нечто такое.
Болтаешься где-то без опоры и понимания, что случилось и что будет, невесомость какая-то, не знаю.
– Я опять не работаю. Теперь меня никто совсем не любит.
– Зачем ты так говоришь? Разве это может быть как-то связано?!
– А вот если ты перестанешь работать, кто станет тебя любить?
Фиолетовые бабочки осознания летят над миром…
Ты приходил ко мне прошлой ночью, целовал меня. Такой уверенный, твёрдый, сильный. Очень сильный образ, упругий какой-то, как будто бы даже совсем несгибаемый. Как будто бы эту картинку сна даже, если попытаешься ткнуть, свернуть, оттолкнуть, отодвинуть, убрать, ничего не сможешь сделать – она вернётся снова в исходное положение. Это ты.
Только ты ко мне приходишь. Только ты так. Очень сильно. Потому надёжно. Только тебя принимаю. Принимаю к себе. В себя. В свою вселенную. Какой ты там – я не знаю. Но ко мне приходишь именно тем, кто нужен, кого жду. Люблю. Снова люблю. Люблю как круговорот вещей в природе через любовь, проходя всё новый и новый круг через любовь и с тобой, никак иначе. Без тебя никак.
Целуй меня, это приносит радость и умиротворение. Гармонию наших неугомонных натур. Целуй всегда. Я жду тебя. Я тушу свет. Спокойной ночи.
Глава 37. Вселенная новогодних праздников
Народ готовился к Новому году. То там, то здесь были развешены гирлянды, шары, стояли ели, или даже просто мерцали окна домов. Повсюду была масса маленьких колокольчиков, и, казалось, они звенели невпопад, каждый на свой манер, их тоненький звон сливался в общую какофонию нескончаемого праздника. Всем хотелось мерцать, светится, звучать, заявлять о себе и ждать необыкновенного яркого праздника. Дети новогоднего праздника, колокольчики вселенной или просто раскатанный грязный снег у дороги… Даже он звенит… Этот звон стоит в ушах. Звон непрекращающегося праздника, иллюминация звука и пронизывающий звук света. Расходясь и отворачиваясь друг от друга, колокольчики только сильнее сливались в один единый утробный вой вселенной. Вселенная новогодних праздников, вечного праздника, в танце спускающегося в самую суть чёрной дыры… Ам… Сожри их уже быстрее. Невыносим этот нудный, блевотный звон уже прожравший дыру в голове.
Жри.
Ржи.
Тишина эфира необходима этому миру. Угомонить мозги. Взять за горло столп его развития и повернуть, повернуть, повернуть…
Он ржал.
А я сидела рядом, и слёзы текли из моих глаз. Как маленькие колокольчики они спускались по еле приметным ложбинкам, щекотили и с едким елеслышным колокольным звоном, позвякиванием падали на колени.
– Тихо ты… – сказал он.
– Всё нормально, – ответила я.
Он обнял.
Тепло разлилось по телу. Звук уныния треснул в воздухе.
– Тепло, – сказала я.
– А-то! – ответил гордо он.
Кому-нибудь такой добрый ты обязательно пригодишься! А я как брошенный котёнок готова ласкаться к любому, но не готова остаться ни с кем. Потому что больше не доверяю этому миру.
