Ветер знает всё на свете… Ветер.
– Пастор Геннадий, залейте моё тело спиртом и зафиксируйте ремнями, если хотите, такими вот, самобытными… Мне трудно с вами. То куда вы хотите меня запихнуть, таким образом, никак не может быть мне по душе, понимаете? Это насилие, а не воля. Ваши действия именно такие, как я сказала. Только для чего всё это?! Я уйду, пожалуй.
– Ты бредишь.
– Вполне.
– Регулярно.
– С завидным постоянством.
– Уходи.
– Ухожу.
…Терракотовое небо. Где б ты не был, эти сны с тобою.
Фантасмагоричное солнце улыбается.
Как белая бабочка осознаёт себя мелодией, так и фиолетовая мелодия мчит за границы каждого осознания, чтобы стать уже фиолетовой бабочкой…
Будем жить по старой схеме
– Это число тебе уже не нужно? – спросил он, показав калькулятор.
– Нет, если оно не волшебное.
– А ты, вот, возьми, представь себе, – внезапно задумалась я, – как художник, что кто-то нарисовал этот мир, продумал в нём каждую мелкую деталь, восход там, закат, все мелкие клеточки, всякие там «мимишечки», как архитектор выверил каждую мелочь, каждый сантиметрик, как скульптор сваял всё, прочувствовал всё теплом своих ладоней… И так далее… Потом посмотрел так:
– Ой, кайфово, как!
Взял людишечек, и заселил ими этот свой кайфовый мирок. И, вот, он в ужасе смотрит:
– Блин! Да что они творят?!
– Что за муть ваше утро, как всё хреново, опять то же самое…
– Ночь – им плохо, вечер – блин тоже, кого б обмануть, на кого б проклятие наложить, убить кого-то, через слово у них, хорошо, если только слово и тому подобное…
– Представляешь?
– Ну да, посмотрев на это с криком – «Ааааа»… Он, скорее всего, свалил куда-нибудь, ну как на Гоа, со словами – «эх, потом как-нибудь гляну, что там у меня вышло». А людишки бегают, копошатся, суетятся, – «А куда это наш бог подевался? Никто не видел?»…
Ржём.
Плачем.
Валяемся.
Спим.
– А кто это был?.. Бог или дьявол, дьявол или бог?
– Да, какая к чёрту уже разница!..
Спим.
– Душа, как развившийся вирус. Нельзя точно сказать, что от бога, а что от дьявола, можно только доверять себе.
Спим.
План – это многоходовая операция.
– Эх, Бразилия, вообрази меня.
– Знаешь, чтобы писать – нужно быть абсолютно свободным человеком…
– Человеком, как раз таки, быть не обязательно, – улыбнулся он. Можно быть, не прикасаясь к точкам осознания, а как бы только скользить вдоль них… Ну, можно и так… Как хочешь.
– А слова могут взять и перестать превращаться в рифмы. Никто над ними не властен. Этот мир таков. Он как бы ненастоящий. Он мистический и волшебный. Всё колдовство и магия. Только.
– И это абсолютное счастье. Мистика и по*истика, – улыбнулась я.
– Блажен, кто верует, – засмеялся Макс.
– Как думаешь, а есть такое понятие как «ментальное быдло»?
– Конечно, есть, – сказал Макс и бросился меня щекотать, повторяя «есть», «есть». Я ржала и брыкалась.
Счастье черпать можно из взаимности.
Было ли быдло, история так и не прояснила.
Весь твой этот якобы реальный мир – это только образы проблем твоей так называемой души, сути, сыти… Хочешь, – возись с ними, хочешь – забей, всё равно механизм этого тебе неизвестен и не будет известен, покуда тебе это удобно и нужно так.
Бойсы римской империи шествуют по планете.
Перевернув Рим, получили его изнанку – этот забавный мир вверх тормашками.
Глава 12
Случайный разговор в сети с ДЭ реальности
ДЭ:
– Мжм, мммж, мм-ммжж, жмж, жж-жжмм, свинг, генг, только Петербург.
