Читать онлайн Ирина Лобусова - Флер Д’Оранж: Сердце Замка

© Ирина Лобусова, 2013

© Irina Lobusova, 2013

Max E-Publishing

2252 Keylon Dr.,West Bloomfield, MI 48324

Телефон +1 (248) 366-8311

Факс +1 (775) 542-2405

http://www.maxepublishing.com

http://www.maxepublishing.ru

Max E-Publishing – торговый знак компании Innovation Systems, Inc.

Все права защищены.

Ни одна часть этой книги не может быть воспроизведена или передана в какой-либо форме или какими-либо средствами, включая электронные, механические, фотокопирование, запись или другие, без письменного разрешения издателя. За информацией о получении разрешения на перепечатку или цитирование обращайтесь по адресу 001@comcast.net.

Я лежала на самом краю обрыва. На моих губах был бензин. Я очень долго ощущала его отвратительный горький привкус. Наверное, именно из-за этого мерзкого вкуса я и пришла в себя. Впрочем, я плохо помню, как открыла глаза. Сразу был только вкус. И еще – край обрыва. Щеку ранило острой, похожей на камыши или осоку, травой. Было что-то общее с крапивой, если б не острые, зауженные кверху края, от губ до глазниц распоровшие мою щеку. Сначала я решила, что боль от крапивы – возможно, я коснулась ядовитого растения лицом, но, скорее всего, это было просто моим возвращением к жизни. На острых краях растения оставалась плотная корка засохшей крови. Засохшей крови… Очевидно, здесь я лежала давно. И все-таки… все-таки эта трава не была крапивой! Я совершенно не разбиралась в травах.

Рядом был обрыв. Очень близко, можно было протянуть руку над пропастью. Сильно несло дымом. Справа догорал бок нашего «форда». Теперь это была груда искореженных, черных железных костей, выплескивающих в воздух порции черного дыма. Груда обгоревшего бесполезного металлолома, вспыхнувшая сразу же во время взрыва. Я не знала сколько времени прошло, сколько догорал черный остов. Все, что я могла – только радоваться, что в мою сторону не долетают искры. Я помнила, сколько вылилось бензина. Очевидно, так произошло, когда мы летели в каньон. Острый запах вызывал рвотные позывы. Я совершенно не помнила взрыв.

Взрыв. То, что произошло, могло выглядеть так только со стороны. На самом деле все обстояло иначе. И правда заключается в том, что произошедший взрыв был моим приговором. Я убила человека. И, если я останусь жить, меня обвинят в убийстве. Рассудок четко сформулировал эту мысль. Я воспринимала ее на физическом уровне почти как реальное существо… Я совершила убийство. Сегодня я убила человека. Убила точно так же, как если бы на глазах у толпы выстрелила в него из пистолета или задушила – своими собственными руками. Боль… Сквозь боль хоть как-то можно воспринять эту реальность, заключенную всего в двух словах: выхода нет.

Интересно, сколько мне дадут? Лет пятнадцать? Может, если денег хватит на хорошего адвоката, и десять? Если кто-то вытащит меня отсюда, на «пожизненное» я точно не потяну… Впрочем, возможно, я уже отсюда не выйду. Вернее, не выползу. Скорей всего, меня добьют сразу, и если они так поступят, то, честное слово, я их пойму. Представляю себе суд: психопатка в инвалидном кресле! Да посмотреть на это зрелище сбегутся жители всех стран! «Известная журналистка оказалась убийцей…» – глупые заголовки газет… Наверное, бесплатная реклама имени – не так уж плохо. «Встать, суд идет!» – и я, в инвалидном кресле… тьфу, Господи! Если все это повод для шуток – значит, дела мои совсем плохи. Хуже просто не бывает. Значит, я останусь жить, и мне дадут целых пятнадцать лет…

Запах гари доносился волнами, изредка накрывая с головой плотным облаком невыносимой вони. Боль тоже накатывала приливом – то есть, то ее нет. Каньон. Мертвые цветы. Мои мертвые цветы, которые снились по ночам столько времени! Белые цветы снятся к убийству. К смерти. Теперь я знаю это точно.

Автомобильная катастрофа. Так подумает любой досужий сплетник, если случайно забредет сюда со стороны дороги. Очередное ДТП? Ничего подобного! Самое натуральное убийство! Я никого не хотела убивать, но этого человека… Существуют свидетели. Сколько их было, в той комнате? А сколько было тех комнат? Одна или две? Оленьи рога и столы для бильярда, и еще такая забавная лампа в виде охотничьей винтовки… Они все расскажут… Ни о чем не станут молчать. Кажется, падая, я повредила не только тело. Я повредила рассудок. И это мой рассудок теперь разговаривает обвиняющим вторым голосом, нахально разделяясь на множество голосов… Можно подумать, мне есть до него дело! Я и без этого уже успела себя обвинить. И не только сама себя. Разумеется, в этом списке сразу же прибавятся другие. Другие. Свидетели. Сколько их было? Зачем я разговаривала с ними? Зачем?

Холод… Холод в глазах… Я еще подумала тогда, что в душный июльский вечер холод в глазах – не так уж плохо, что – то типа вентиляции! Я еще могла думать.

– Зачем ты впутываешь во все это постороннего человека? Ты хоть понимаешь, что обрекаешь его на смерть?

– А кого я должна впутывать? Тебя? Может, тех, кто в соседней комнате? Каждого, кто сюда приехал? Ты думаешь, я сразу не поняла, что ни один из вас не тронется с места, чтобы отвезти меня в каньон? Привыкли прятаться за чужой спиной, так и будете сидеть всю жизнь в тепле, на чужой шее… Стая! Стая стервятников! Не двинетесь с места, так посмакуете мою смерть!

– Не сходи с ума!

– Уже давно сошла! Во мне нет ни капли рассудка! Как ты думаешь, если бы он был, я бы разговаривала сейчас с тобой, здесь?

Тогда я ошибалась. Рассудок был. Еще какой! Способный на длинные обвинительные лекции! Чтобы узнать это, мне нужно было пережить взрыв… Так. Мое психическое состояние можно оставить в стороне. Что же было потом?

– Ну хорошо, почему именно он?

– А ты сам как думаешь? Во-первых, из местных жителей он здесь в единственном экземпляре! А во-вторых, у него есть машина. И на этой машине он отвезет меня в каньон.

– Он будет знать, зачем?

– Думаю, нет. Конечно, нет! Я не такая сумасшедшая, как ты думаешь! Он будет твердо уверен в том, что я просто хочу снять окрестности для мистической телевизионной передачи. Это, собственно, все, что ему полагается знать.

– Ты хоть понимаешь, что если ты ведешь человека в пекло, не предупредив об опасности, то будешь ответственна за его смерть?

– Не говори глупостей! Это даже хорошо, что в машине нас будет двое. И если там, в каньоне, меня собираются убить, я постараюсь сделать все так, чтобы убили его, а не меня. Я подставлю его на свое место! И если его убьют, значит, такая у него судьба. Так и будет! Уж поверь, я не стану оплакивать его смерть!

– Ты страшная…

– Знаешь, я прошла слишком тяжелый путь, чтобы теперь, в конце этого пути, думать о пустых сантиментах. И я слишком многое поставила на карту. Можно сказать, все. И если я не привезу доказательства из каньона, для меня ничего уже не будет. Можно сказать, меня не будет тоже! Это мой последний шанс. Другого у меня нет. Поэтому мне все равно. Умрет он, не умрет – какое значение это может иметь? Какое значение имеет жизнь его, и таких, как он? Таких миллионы… Я достану доказательства во что бы то ни стало! И если ради этого мне нужно будет послать на смерть этого человека – я пошлю его на смерть! И не надо смотреть на меня такими глазами! Ты заложил бы душу дьяволу, только чтобы оказаться на моем месте! Но ты на нем не окажешься, не беспокойся! Об этом я точно позабочусь!

– Ты ошибаешься. Я не претендую на твое место – ни в эфирное время, ни в жизни. Почему ты везде ищешь врагов?

– Хочешь сказать, что я не права? Тогда зачем ты приехал сюда со мной? Твоя поездка была не обязательна. Просто ты уже знал, что я веду расследование, и что съемки мистической передачи – только повод…

– Я приехал по многим причинам. И про одну из них я уже говорил. Вторая: все-таки я – директор съемочной группы, и я отвечаю за людей. И третья: я хочу тебя удержать. Если не от глупостей, то хотя бы, от убийства.

– Вот как ты это называешь?

– Возможно.

– Не удержишь! И можешь отправляться обратно!

– Хорошо, тебя невозможно успокоить – с этим я согласен. Но я могу хотя бы обезопасить от тебя людей, за которых я отвечаю, и не дать тебе повод погубить кого-то из них!

– Значит, это именно ты уговорил их со мною не ездить, да? Я догадывалась! Вернее, так и думала! Как только ты сказал, что поедешь со мной, я сразу поняла, что попаду в ловушку. И ты мне заранее подстроил эту ловушку, не так ли? Постарался! Чтобы я не могла сдвинуться с места, чтобы никаким способом мне не удалось уехать с турбазы, выбраться из этого глухого угла? Но ты просчитался! Ты не принял в расчет две вещи: мою волю и то, что в бар турбазы заходят местные жители. И один из этих местных жителей отвезет меня в каньон потому, что я умею воспользоваться ситуацией! А ты не посмеешь запереть меня на ключ!

– Я не собирался тебя запирать. Просто я знаю, насколько далеко ты зашла. И знаю, что в каньоне тебя ждет смерть.

– Не меня! А того человека, которого я потащу за собой!

– Опомнись! Что же ты делаешь!

– Я достану доказательства любой ценой. Ты никогда меня не остановишь.

– Если с этим человеком что-то случится, я сделаю все, чтобы тебя обвинили в непредумышленном убийстве! Я сделаю так, что ты ответишь за его смерть!

– Прочь с моей дороги, идиот!

– Пожалуйста, подумай, хоть немного…

– Убирайся!

Кажется, я действительно отпихнула его с порога, больно толкнув в грудь. И даже захлопнув дверь перед его носом. Отвратительное поведение! Ничего не скажешь… Оленьи рога… Несколько столов для бильярда… И еще лампа над стойкой бара. Этот глупый разговор не значил ничего. Я твердо знала в тот момент: когда я приеду из каньона, мое будущее будет обеспечено. И на паршивенький телеканал (я и затеяла все это, чтобы справиться с собственной ненавистью, обретая хоть какое-то подобие спокойствия) уже никогда (и поможет мне хоть Бог, хоть Дьявол!), никогда не вернусь! Я преступила порог и вышла к своей жертве. Не оглядываясь назад… Но, так не бывает. Всегда приходится оглядываться. Наверное, самое время думать, захлебываясь болью и страхом… Думать на грани жизни и смерти, глотая кровь и гарь…

В середине каньона (именно там, где все произошло) подсыхали белые цветы самого невероятного вида. Таких мне никогда не приходилось встречать. Внешне они были похожи на белые цветы флер д’ оранжа, сорванные с апельсиновых деревьев. Цветы свадьбы, и одновременно – цветы смерти…

Мы лежали в самой сердцевине каньона – на поляне, за которой был глубокий обрыв. Я запомнила это еще по карте. Карту мы смотрели буквально за несколько минут до взрыва. Сверху было шоссе, спрятанное среди камней. Мы должны были найти дорогу до темноты. Помню, мы искали ее, спрятанную серой ядовитой змеей среди желтых камней, почему-то похожих на человеческие лица. Я узнавала в каждом камне лица знакомых, родственников, друзей и врагов. Так было, когда желтый и плоский солнечный диск выливал на нас щедрые порции раскаленного чужого июля. И, скорее всего, это все было от жары, но я просто ощущала себя в сердцевине какого-то чудовищного зверинца, где так бодро моргали мертвые, не видящие глазницы камней. Потому, что казалось – вместо камней были люди.

И еще потому, что приближался каньон. Я чувствовала это всем своим существом. Точно так же, как капли пота и плотный слой непонятной на вид мошкары, со всех сторон облепившей мои руки. Жара была невыносимой, поэтому мы открыли все окна в салон, но это помогло только тем, что в образовавшиеся отверстия сразу же хлынули черные тучи насекомых. Впрочем, выхода все равно не было. Вдобавок, меня жутко тошнило от жары, бензина, неправильной укладки камней, чудовищной дороги, плохих мыслей, от того, что на каждом повороте машина буксует, от того, что среди желтых камней ни единой живой души. И, скорей всего, до каньона еще один день пути, и какая-то чудовищная, разлившаяся по всему телу немота, сплошным белым облаком сковавшая мои ноги и руки.