Бисмарк, переводя дыхание, отрицательно затряс головой.
– Это искусство, должен признать, – говорит он, после чего все разразились насмешливыми возгласами. – Но я был бы очень признателен, – тут Бисмарк повернулся к Джеку, – если бы вы дали мне попробовать еще раз, но при этом сами постарались ударить меня в ответ.
При этих словах все идиоты завопили, что он настоящий игрок и спортсмен, а Персевал потребовал немедленно прекратить схватку. Но старина Джек заявляет со своей хитрой усмешкой:
– Нет, нет, Том. В этом парне больше от настоящего боксера, чем в любом из вас. Я бы тоже не стал драться с человеком, который не может ударить в ответ. Я буду осторожен, зато когда он вернется домой, то сможет заявить, что участвовал в настоящей схватке.
И они продолжили; Джек теперь двигался, легкий как танцор, несмотря на свои годы, и хлопал перчаткой то по лицу, то по корпусу Бисмарка, тот же по-прежнему без толку махал кулаками. Я подбадривал его при каждом промахе, желая дать ему понять, каким ослом он выглядит, и Бисмарк распалялся все сильнее, стремясь достать Джека, но старый чемпион кружил и уклонялся, оставляя немца с носом.
– Ну, хватит, – воскликнул кто-то. – Довольно, парни, давайте лучше выпьем!
Несколько голосов поддержали призыв, и Джек опустил руки, глядя на Споттсвуда. Но Бисмарк кинулся на него, и Джек, останавливая его левой, стукнул немца немного сильнее, чем рассчитывал, раскровив ему нос.
Бисмарк замер, и Джек, побледнев, бросился к нему с извинениями. Но ко всеобщему изумлению Бисмарк кинулся на противника, обхватил его за талию, сбил с ног и повалил на пол. Джек приземлился с ужасным грохотом, стукнувшись головой об пол. Все вскочили, вопя и горланя. Кто-то кричал: «Нечестно!», кто-то аплодировал немцу – это были самые хмельные – но когда Джек замотал головой и тяжело поднялся, наступила тишина.
Галли выглядел потрясенным и разгневанным, но держал себя в руках.
– Так-так, минхер, – говорит он. – Не знал, что у нас допускаются захваты и подсечки.
Надо думать, с ним подобного никогда не случалось, и гордость старого бойца пострадала гораздо сильнее, чем его тело.
– Ладно, сам виноват, – продолжает он, – нужно было смотреть. Ну ладно. Можете похвастать, что свалили самого Джека Галли.
И он медленно обвел взглядом комнату, будто пытаясь прочитать мысли присутствующих.
– Думаю, нам лучше закончить, – заключает Джек.
– А не хотите ли продолжить, – восклицает Бисмарк. Выглядел он порядком измотанным, но обычная надменная нотка в голосе была тут как тут.
– Лучше не надо, – отвечает Галли после некоторого раздумья.
В комнате повисла напряженная тишина. Потом Бисмарк коротко рассмеялся и пожал плечами:
– Ну ладно, раз уж с вас довольно.
На щеках у Джека заалели два пятна.
– Полагаю, лучше остановиться, – говорит он хриплым голосом. – Если вы умный человек, минхер, то удовлетворитесь этим.
– Как хотите, – говорит Бисмарк, и добавляет к моему удовольствию: – Но это вы выходите из схватки.
Лицо Джека окаменело. Споттсвуд положил руку ему на плечо, а Персевал подскочил сбоку; прочие столпились вокруг, возбужденно тараторя. Бисмарк бросал вокруг себя взгляды, исполненные обычного самодовольства. Это переполнило чашу терпения Джека.
– Хорошо, – рявкает он, отталкивая Споттсвуда. – Уберите свои руки!
– Довольно! – кричит Персевал. – Все зашло слишком далеко.
– Ничего с меня не довольно, – заявляет Джек, ухмыляясь как висельник. – Я выхожу из схватки, да? Это он у меня сейчас выйдет, как пить дать!
