— Ты так странно молчишь, - слышу новую порцию игривой насмешки. Наверное, для него это что-то хорошо знакомое, известное, а не темная восьмиугольная комната с ловушками, в которые я наверняка попаду, как только открою рот и попытаюсь подыграть.
— Я просто представила… - говорю так тихо, что едва слышу собственный голос.
— Что же, Эльфенка?
Мне хочется кричать. Сорвать голос, рассказывая ему, что и как со мной делает его голос, особенно сейчас, когда нотки соблазна превратили обычно твердое «р» в хриплый полушепот, от которого я совершенно бессовестно раскидываю колени. Хочется выкричать из себя все: желание провести эту ночь с ним, несмотря на то, что мы – просто два голоса на разных концах несуществующего провода, и между нами никогда и ничего не было кроме полунамеков на флирт.
Мои ангелы стыдливо прикрыли глаза крыльями, но мне уже все равно.
— Представила, что сегодня случилось чудо – и мы можем быть вместе прямо сейчас. До самого утра.
«Как Ромео и Джульетта, но только мой любовник сбежит не от правосудия, а от беспощадного, убивающего иллюзии рассвета».
Я слышу мягкий вздох, в котором теряется одно едва слышное, по-мужски скупое:
— Да…
Как будто только что мы притронулись друг к другу, и это «да» было ответом на все непроизнесенные вопросы.
— Ты даже не представляешь, что бы я хотел сейчас с тобой сделать, - продолжает Андрей, и на этот раз я даже не пытаюсь подавить стон в ответ на откровенное признание.
— Расскажи мне, Фенек.
— Я не умею складывать слова в предложения так же красиво, как и ты, - смеется он, но даже этот смех и моя улыбка в ответ не в состоянии понизить градус нашего разговора.
— И это говорит мужчина с хорошо подвешенным языком, - говорю в ответ, вспоминая, как люблю слушать его эфиры, его шутки, которые моя Аномалия достает из ниоткуда, словно фокусник.
— Уверяю, маленькая, мой язык заставил бы тебя кричать, - и мрачная усмешка в унисон.
Я снова перекатываюсь на живот, чувствую себя кошкой, потому что в ответ на полунамеки и острые паузы мне хочется выгнуть спину и представить себя именно кошкой.
— Понятия не имею, что ты там делаешь, но мне точно нравятся эти шуршащие звуки постельного белья.
— Хорошо, что ты слышишь только эти звуки, - выдыхаю я и вовремя прикусываю губы, чтобы не развить диалог дальше. Мне все еще очень страшно, потому что я не знаю, что мне делать, как себя вести и насколько откровенной я могу – или должна? – быть.
— Я хочу слышать все. Например… - Он нарочно держит паузу, в которой я слышу чуть рваное дыхание. – Например, какие звуки ты издаешь, когда тебе хорошо, когда ты лежишь на спине с широко разведенными ногами.
— Ты бессердечный… - Это совсем не романтично, но это единственная связная мысль в моей наполненной взрослыми картинками голове.
— В чем ты сейчас, маленькая?
— В пижаме. – Окидываю себя взглядом: у меня простая хлопковая пижамка серого цвета с кошачьей аппликацией на груди и удобными карманами на штанах. – Я одета так, как одевается Синий Чулок в свою пустую кровать.
— Тогда разденься.
Это не просьба и даже не предложение – это приказ, который не предполагает обсуждения. И я, словно совсем поехавшая, быстро выскальзываю из всего. В квартире прохладно. Воздух скользи по горячей коже, соски болят от возбуждения, когда я переворачиваюсь обратно на живот и случайно трусь ими о подушку. Если на минуту прикрыть глаза и просто представить…
