Фол последней надежды - страница 10

- Это что?! – шипит Арина.

- Не знаю, - потерянно отвечаю я.

- Он что, с кем-то из них мутит?

- Да откуда я знаю?

Абрикосова подается вперед и с возмущением поджимает губы, обернувшись ко мне. Я отмахиваюсь:

- Если бы было серьезно, я бы знала. А за такими «минутками» Бо я не слежу.

Арина фыркает и так энергично откидывается на спинку сидения, что следом тут же ойкает от боли.

Я качаю головой, но тем не менее тихо проговариваю, растягивая буквы:

- Неприя-а-а-атно.

- Ну! А я о чем! – Арина нервно указывает рукой на поле. – Он что, не знает?!

Я тут же бью ее по ладони и приглушенно рычу:

- С ума сошла?!

Она скрещивает руки на груди и обиженно замолкает. Нахмурившись, смотрит на поле. Я усаживаюсь точно так же. В этой же гнетущей тишине мы наблюдаем первые пятнадцать минут игры. Но Абрикосова не выдерживает первой. Склоняется ко мне и шепчет:

- Ты это слышишь?

А я слышу. Зайцева со своими подружками беспрестанно хихикает и, хоть мы не слышим фразы полностью, очевидно, что они обсуждают мальчиков на поле. Что в этом плохого? Ровным счетом ничего. Просто мы по разные стороны баррикад.

- Пустоголовый треп, - резюмирую я.

Аринка поворачивается и смачно целует меня в щеку:

- Люблю тебя, Суббота!

Я смеюсь и преувеличенно сильно тру лицо рукавом. Говорю:

- Давай без слюней?

- То есть мои слюни тебя не устраивают?! – орет подруга и наваливается на меня, чтобы влажно зацеловать мое лицо.

Я пищу и отбиваюсь, мы смеемся, а сзади, я отчетливо слышу, наши модельки громко цокают. Ну пусть. От этого еще никто не умирал.

- Гель, - заговорщицки шепчет Арина, - скажи, что мы лучше них?

Я смеюсь и отпихиваю подругу:

- С каких пор тебе нужно подтверждение?

- С таких. Скажи!

Тогда я подбираюсь, серьезно смотрю ей в глаза и говорю:

- Мы лучше.

А потом все происходит как в кино. Я поворачиваюсь и фокусируюсь на игре. Конечно, мой взгляд направлен на Громова, который проводит атаку. А у самых ворот защитник другой команды, играя откровенно грязно, делает подкат и сшибает Громова на газон.

Я моментально вскакиваю на ноги и ору:

- Фол! С каких пор можно играть в ноги?!

Весь стадион свистит, и рефери показывает желтую. Это могло бы меня успокоить, если бы Ваня встал на ноги, но он лежит на газоне, прижав к груди колено. Ему больно? Конечно, он травмирован! Кто-нибудь еще это видит?!

- Ваня! – тихо вскрикиваю я, не сладив с внутренней защитой.

Мне чудится, что голосом я выдаю все свои эмоции, потому надеюсь, что никто меня не слышал.

Прижав руки к груди, я слежу за тем, как на поле выбегает командный врач. Отвлекаюсь всего на короткое мгновение, оборачиваясь назад. Алена вскочила на ноги так же, как и я. Краем сознания отмечая то, как аккуратно она прикладывает ладошки к лицу, я порываюсь сбежать вниз. Но Арина дергает меня за локоть и говорит:

- Гель, не надо.

Простая маленькая фраза может обездвижить, вы знали? Подошвы моих кроссовок сплавляются с бетонной ступенькой стадиона. Не надо. Конечно, она права. У него есть девушка, которая уже несется к кромке поля. А кто я такая? Никто. Вот мне и лучше оставаться никем.

С болью в сердце я смотрю, как он покидает поле вместе с врачом, держа ногу на весу, и скрывается в раздевалках. Алена держится где-то рядом, то и дело взмахивая темными распущенными волосами. Как жаль, что она имеет на это право, а я нет.

- Гель, ты как? – тихо спрашивает Арина.

Я только мотаю головой из стороны в сторону. Я никак. Здесь лишь пустая оболочка, в то время как сердце давно устремилось в подсобные помещения вместе с Ваней.