– А как же мой друг?… ик!… ой…
– Я не обижусь, – сказал Филипп, стараясь не смотреть на пьяного гея.
– Видишь, он поймет, – поддержала Кира. – И я скоро поднимусь.
– Но… – Костя пытался вставить очередное несущественное возражение, однако Кира с какой-то странной грубостью прервала его:
– Живо, говорю!
Костя встал, неуклюже споткнувшись о ножку стула. Двумя руками Филипп машинально помог сохранить ему равновесие.
– Спасибо, – сказал он, протягивая Филиппу руку.
– Всего хорошего, – ответил тот и слабо пожал его ладонь.
– Нет, тебя нельзя отпускать одного, – со вздохом произнесла Кира. – Филипп, посиди пять минут, я провожу его до номера.
Филипп кивнул. Он смотрел им вслед до самого выхода. Даже в университете девушки с такой потрясающей фигурой – настоящая редкость. А до чего роскошные ноги! Пульс учащался.
«Вернется. Ради кого? Ради меня! Ей ничего не стоило попрощаться и уйти вместе со своим пидорковатым дружком, а она просит подождать!»
Едва они вошли в лифт, пьяно покачивающийся Костя преобразился, расправил плечи и с улыбкой чуть ли не до самых ушей трезвым голосом произнес:
– Он поверил?
– И воспринял ближе, чем надо, – ответила Кира. – Парень расстроен. Первый гуру в его любимом деле оказался педерастом. Такое, знаешь ли, нелегко принять.
– Ничего, – успокоил Костя, – осталось немного. Последняя ступень проверки.
Прислонив ладонь к крепкой, как спелое испанское яблоко, попке Киры, он, засмеявшись, сказал:
– Не могу представить себя геем!
Лифт остановился. Костя вышел в коридор и обернулся:
– В общем, ты поняла: общайтесь, но недолго. Затем попроси его подняться ко мне.
– А ты не боишься, что когда он поднимется, то даст тебе по морде, прежде чем ты начнешь? Он худенький, но крепенький. И наверняка уже нафантазировал себе «истинных» мотивов твоей сегодняшней навязчивости.
– Ну, и я не промах, – усмехнулся Константин и, просунув руку в лифт, нажал кнопку первого этажа.
Через минуту Кира вновь сидела за столиком.
– На протяжении жизни мы получаем уроки, – философски изрекал Филипп, глядя поверх столов с зажженными свечами. – И почему только эти уроки горьки на вкус?
– Я знаю мало уроков, оставляющих после себя ощущение сладости, – отвечала Кира. – Но такова цена опыта.
– А ведь я почти начал уважать этого человека, – сказал Филипп и на этом закончил. В общении с Кирой он решил больше не касаться этой темы.
Беседовать было не о чем. Всё в ее голосе говорило: пора. Филипп это понял.
– Был рад общению! – Он поднялся и в лучших традициях подал даме руку.
– Кстати, чуть не забыла. Костя просил тебя зайти на минутку.
Филипп выпрямил спину.
– Зачем?
– Какой-то архиважный совет по торговле.
Филипп молчал.
– Ты что, боишься?
– Я? Его? Нет. Просто… как-то… А что там за совет?
– Не знаю. – Её тон резко изменился: – Не думала, что в тебе столько предрассудков. – Звучало даже немного обидно.
– Правда, чего это я? В любом случае, взаимной любви ему от меня ждать не стоит, – плоско пошутил Филипп и кивнул: – Если по торговле, то ладно. На каком этаже его номер?
– Я провожу.
В лифте он размышлял, какой рукой ударить, если гей начнет приставать. Левой Филипп почему-то бил точнее, при том, что правша. Правой быстрее.
«А может, вообще херануть ногой?»
Дверцы разъехались. Кира вышла первой и, свернув направо, цокая каблуками, направилась по коридору. Филипп шел за ней, напоминая самому себе ослика, которого ведут непонятно куда.
