Теперь нужно было думать как скорее добраться к Ольге, и мысли растерялись. Проехав маршрутками, Мария Александровна вышла у роддома. В приемной ждала Ирина Владимировна. Встретились тепло, едва не обнялись. Ольга писала в сообщениях, что врачи пока решили ждать. Отправились к Ирине Владимировне домой пить чай и ждать новостей. Мария Александровна увидела, что звонил Алексей, но не перезвонила, и только написала, что всё хорошо, она ушла по делам и к вечеру вернется. Звонить она боялась, думая, что не выдержит и выдаст себя. А это нужно было делать раньше, если бы она знала, почему Ольга не хочет рассказывать Алексею.
Ольга пронесла мысли об Алексее через месяцы и сразу, как узнала, решила – не сделает ребенка причиной насильного брака. Лучше мать-одиночка, говорила она себе, лучше одной воспитывать малыша, чем в подозрении и нелюбви, чтоб он рос среди мелких грязных склок, среди враждебного молчания. И повторяла – нельзя за счет ребенка склеивать семью.
Да, было несчастье, страх большой, и никто так долго и так терпимо не вынес это в себе как она с минуты, как увидела кровь на постели. Не передать что было в ней. Кто не как она хотел, пусть и растерянно, ребенка, как не она выносил в себе желание его? И почему так, в чем причина – не могла сказать. Сколько про себя не спрашивала – не было ей ответа. Врачи разводили руками – бывает. И может, все бы ничего, и обошлось, если б с Алексеем получилось. Зачем он так? – думала она. Отдалился, охладел. Она думала – винит ее, что не смогла выносить. Но так не знает же никто почему, уж никто как она так не хотел.. от того незнания была у нее надежда, что дело не в ней, не в нём. Что – необъяснимое несчастье, из тех, что случаются и не сказать кто виноват. Потому была надежда в ней. И вот Алексей.. Огрубляя, она считала – бросил ее. Знала, что сложнее всё, что не так просто, и сама она сгоряча наломала всякого – но сама с собой винила всё ж его. Потому, как настал момент, порвала сама, первая, и прогнала – чего уж – винила и простить вот так за раз не думала.
И вот снова появился шанс, она узнала о ребенке. Мысли ее стали отходить от Алексея. Она больше думала о будущем. Не рассказывала ему. Едва выдержала, когда они разъезжались. Чувствовала – нужно сказать, но – выдержала. Она так и называла это – «выдержать». И напрягала все силы. Когда смогла и они перестали встречаться, а после и разговаривать, Ольга даже почувствовала новые силы, закалку. И матери долго не говорила. Так себя и «держала», пока не стал округляться живот, а когда рассказала, со скандалом заявила – молчи и ты. Испугавшись за ребенка, за нервы Ольги, Ирина Владимировна обещала.
Только сегодня утром, через ощущение родов, Ольга поняла, что он правда появится на свет, станет отдельным человеком. И будет у него папа и мама. Как же так, говорила себе Ольга через порывы начальных схваток, когда ее окружали врачи и медсестры, как же так, – ведь он отец, у него свое право к этому новому человеку. Эта простая, прямая мысль огорошила ее и стало стыдно, как она раньше об этом не думала. До того ее тревожила забота об их союзе, своих чувствах к Алексею, их совместной жизни. Оказалось, среди этих раздумий не было мысли об отцовском праве, о чувствах Алеши. Он тоже чувствовал, переживал… может, даже что-то подозревал, догадывался. Как же его чувства? Ольга совсем не подумала об этом с его стороны, а смотрела лишь от себя. Это было так просто, даже примитивно, и оставалось дивиться себе – как она не видела такого ясного, простого момента.
