Формат. Сборник литературных миниатюр - страница 3

Так, оживлённо споря, шестнадцать долгих лет сидели эти трое. Пока внезапно возле них из неизвестности, из ниоткуда не воспылала точка белого огня. Она мерцала и блестела, горя во тьме застывшей. Поднявшись в небо, к звёздам, равным для себя.

– Нехорошо мне, братцы, что-то стало, – сказал тот, в каске, тяжко задышав.

– И жарко здесь становится без меры! – беззубый рот промолвил и затих.

– И духота, и духота! Нет больше мочи! – незрячий громким криком огласил.

Все трое, лишь увидев точку света, решили изловить её и затушить в руках. Но светлячок в их руки не давался. Он ускользал, дразнился и, смеясь, назло усилиям пустым искристым шлейфом выводил узоры. Причудливо рисунки серебрясь, меж тем всё добавляли жару. И чистый яркий свет, что исходил из точки, лучами плотными пронизывал ту тьму, что эти трое так усердно громоздили. Насквозь был поражён и чёрный стол, и голод, и разруха. Истлели беды и последствия войны. Когда до мрачной троицы дошёл черёд, их тоже светом ослепило. И выполнив земные все дела, сверкающей стрелою точка взмыла, рассыпавшись по небу навсегда. Янтарный свет и миллиарды звёзд – вот это от неё осталось.

От троицы остался только прах.

Сметая его в угол, девушка с часами, запечатлённая в бессмертной красоте, услышала хрипенье из-под каски:

– Ответь, кто это был? Кто воспылал так ярко, чтобы сгинуть?

– Ты ошибаешься, он отнюдь не сгинул. Теперь он рядом, он теперь со мной.

– Но как зовут его?

– Его зовут Гагарин.

12.04.21 (ред. 2022)

Мама, немолодая уже женщина, впрочем, не без приятных особенностей, осторожно подошла к закрытой комнате сына и прислушалась. За дверью стояла тишина. Какое-то время мать ещё помедлила в нерешительности, а затем резким движением распахнула дверь и влетела в комнату.

– Чем ты опять занят? Опять книжки читаешь? – крикнула она с ходу.

К сожалению, это было правдой. Русоволосый юноша с бледным лицом и мягкими чертами лежал на кровати и держал перед собой книгу.

– Мам! – крикнул юноша. – Я только чуть-чуть, совсем немного!

– Сколько раз тебе говорила… Что на этот раз? – Мать выхватывает из рук сына книгу. – А, ну так и есть! Пушкин, значит!

– Ну мам!

– Не мамкай! По какому поводу сегодня? День рождения у него, что ли?

– Вчера был, – буркнул сын.

– Ох, сын, сколько раз я тебе говорила, – мать тяжело садится рядом на кровать, – не доведут тебя эти книги до добра! Вон, в твоём возрасте тиктокеры уже на экономических форумах выступают, девицы из реалити-шоу во МХАТе, а ты?

Юноша приподнимается на кровати.

– Мам, ну ты только послушай! – Сын начинает декламировать: – Я вас любил, любовь ещё, быть может, в душе моей угасла не совсем, но пусть она вас больше не тревожит, я не хочу печалить вас ничем…

Мама сокрушённо смотрит на сына.

– Ты что, с ума сошёл? Нет, я это не переживу! Ты ещё скажи, что сам писать начал?

Юноша отводит взгляд, как бы подтверждая: «Да, начал!»

– Нет, ты хочешь загнать меня в могилу! – Мать хватается за сердце и смотрит на ноутбук. – Там, да?

Она хочет уже подняться, но сын машет руками.

– Нет, нет! Не переживай! Я всё удалил, удалил, честно!

– Да? Хорошо. В этот раз поверю, но смотри… – Тут тон мамы несколько смягчается. – Сын, ты у меня почти взрослый, а всё ещё наивный, как ребёнок. И не понимаешь, как устроен этот мир. А я желаю тебе только добра. Ты хочешь стать похожим на Пушкина? Ну зачем тебе это? Даже если ты окажешься в сто раз талантливее его, сейчас это никому не нужно. Ладно бы ты был бездарностью, тут ещё есть шанс, но ты у меня умный, одарённый мальчик. Куда тебе в эту культуру? Ты будешь обречён на жалкое существование, потому что талантом и усердием ничего не решить. Но погоди минутку…