Когда я написал всё это, мне стало ясно, что относить Афину и Афродиту на счёт контакта со мной – как бы мне этого ни хотелось – самонадеянно до смешного. Разумеется, вы имеете отношение к Теории, которую я разрабатываю, разумеется, вы – через эмоциональное воздействие – поработали над языком, что оказался в моём распоряжении. Но кто знает, к чему ещё вы имеете отношение? Я знаю лишь одно – Старшее Начало никогда не решает одну задачу, в нашем мире таких задач всегда ровно три, причём они ортогональны, то есть совершенно независимы друг от друга.
Об остальных двух твоих и остальных двух её задачах, я, видимо, не узнаю никогда. Как бы мне хотелось сказать, что ваша способность пройти Энроф зависит от меня, точнее, от вашей способности понять, какой я хороший – просто замечательный! – земной парень! И та из вас, кто меня полюбит – с блеском завершит свою миссию. Мне настолько хочется это сказать – что я это сказал. Впрочем, ты ведь меня полюбила, и я сердечно тебе благодарен. Это негасимый свет, маяк в моей жизни. Давай зачётку.
***
Ты уходишь – в каждом свершённом факте, ты уходишь – с каждым прошедшим днём. Мне читают вёсны стихи и мантры, а зима утаскивает на дно. Ты уходишь в бездны и на вершины, в зашумевший ветер и талость вод. Отреченьем сущее так прошито, что нельзя загадывать наперёд.
В лабиринтах улиц тебя теряю, утекает прошлое – пальцев меж. Это время – праха, и липкой дряни, это время краха моих надежд. Обретают звёзды свои орбиты, принимает форму Небес Земля. Я не знал, что сердце моё разбито. Я вообще не знал, что сердца стеклят.
Провозвестник счастья – прикосновенье. А предтеча образа – дальний путь. Мы играем роли проникновенно, и спектакль закончится как-нибудь. Мне всего-то нужно: снежинок танец, перестук колёс, неизвестность дня. А ещё мне нужно, чтоб ты осталась: вдохновенья для, невзирая на.
Белый свет останется в прорицаньи, в неизбежной истинности молитв. Небосводом вечным звезда мерцает, небосводом вечным душа болит.
***
Глава 4. Письмо Афродите №2
Вы написали в Инсте, что после наводнения рядом с Вашим домом появилась семья кабанов, которых разлившаяся горная речка выгнала из леса. Я представил себе, как они вылезали из своего уютного жилища, заботливо приспособленного для зимовки, пускай и зимовки в тёплом черноморском климате, как холодные потоки воды ворвались под тёплый бок кабанихи, и её детки запищали, как она вытаскивала их за шиворот одного за другим, пока стремительно прибывающий поток не успел никого утопить. Мне всегда животных жальче, чем людей, возможно потому, что вторые часто виноваты в бедах первых, или потому, что мы сильнее: нас защищаем мы, всё человечество, даже, если речь идёт о каком-нибудь Робинзоне Крузо – человечество у него в голове, а их защитить некому, кроме Бога. У меня богатое воображение, и я черкнул Вам в комментарии пару слов о своих ощущениях.
"Жалеть особо некого, – ответили Вы, – кабаны выжили и не утонули (до первого охотника)."
Должен Вам сказать, что, по всем перечисленным выше соображениям, отношение у меня к охотникам – т.е. к тем, кто убивает животных, потому что ему (ей) нравится смотреть, как они умирают – отношение у меня к ним очень простое: я бы с удовольствием поохотился на них, если бы у меня была такая возможность. Эти люди вычеркнуты из жизни, их не спасёт ничего, именно для них придуманы черти с рогами и копытами, поджаривающие грешников на адской сковороде. Таким образом, Антимир с присущим ему дьвольским чувством юмора инвертирует ситуацию.
