Формула судьбы - страница 18

После окончания математического факультета я вновь стал с ней тесно общаться, хотя наша жизнь была в то время разрушена – разрушена по моей вине.

Свою личную жизнь я так и не устроил, а после тех ужасных смертей, что произошли в Академии права, я и вовсе не хотел ни с кем быть, не хотел никого любить. Возможно, у меня предвзятое отношение к событиям, а может, я просто такой по натуре.

Через пятнадцать минут езды я был около одного из мостов, которых в нашем городе довольно много. Под мостом проходила железная дорога. Я остановился перед самым въездом на мост и проверил свой диктофон. Кассета медленно крутилась, записывая все мои мысли и доводы, касающиеся расчётов и вычислений, а также разговор с Мариной и Алексеем. Я набрал хорошо знакомый мне номер телефона.

– Да, – услышал я голос Вали.

– Привет. Ты на месте?

– Да, Саш. Я только что прилетела. Сейчас выхожу из аэропорта. А ты где?

– На мосту. Ты на время смотрела?

– Да, знаю… Уже пора. Прости, рейс задержался. Я не смогу приехать вовремя.

– Уже и не сможешь. Время…

– Саш…

– Валя, давай не будем всё усложнять. Я тебе всё рассказал, ты согласилась мне помогать. За это я тебе благодарен. Всё, больше от тебя не требуется ничего.

– Ты всё записал?

– Да, конечно. Я и сейчас записываю. Кассету оставлю у въезда на мост, в маленьком отверстии в ограждении.

– Саш…

– Что? – спросил я, услышав, как у неё дрожит голос.

– Не делай этого! Прошу, не надо!

– Любимая, всё решено. Прости за то, что я всё испортил. Я просто любил…

– Не извиняйся, прошу, не надо. Ты делал всё правильно, ты шёл за голосом своего сердца. Я не хочу, чтобы ты умирал.

– Валя, – оборвал я её, глядя на часы в машине, – уже пора, – на часах было пятнадцать тридцать восемь. – Валя, пора заканчивать, мне ещё надо спрятать кассету.

– Я очень тебя люблю и буду любить в другой жизни, – сказала она мне впервые после нашего знакомства. Я слегка шарахнулся от такой фразы, хотя и был к ней готов.

– И я тебя. Больше всего на свете.

– Прошу, не надо!

– Валя… Я умираю. Моя болезнь неизлечима. Мы это много раз обсуждали. Только так я смогу доказать свою теорию об одной судьбе для группы людей. Иначе я просто умру, и от моей смерти никому не станет легче.

– Я хочу с тобой попрощаться, хочу тебя поцеловать и приласкать.

– Время, – я посмотрел на часы, уже совсем не оставалось времени. – Прощай. Увидимся в другой жизни.

Я нажал красную кнопку отбоя и бросил телефон на сиденье справа от себя. Потом быстро вышел из автомобиля и спрятал кассету для Вали. Вернувшись, я сел обратно в машину, пристегнул ремень.

Я дал газу и чуть ли не взлетел вверх по мосту. Разогнавшись до 175 км/ч, я резко свернул влево. Разбив ограждение моста, мой автомобиль рухнул вниз. Я потерял сознание и не почувствовал, как чёрная «девятка» рухнула на рельсы, разбившись всмятку. Прошло ещё пару минут, прежде чем она взорвалась. Но в это время я был уже мёртв…

Я села в такси у входа в аэропорт и попросила водителя ехать к Горбатому мосту^>11, откуда мне пару минут назад звонил Саша. Взглянула на часы, было почти четыре вечера. Я опять позвонила Саше, но вновь сработал автоответчик, что «Абонент не может принять ваш звонок – пожалуйста, перезвоните позже». Я не верила в то, что его больше нет, и в то, что он всё-таки совершил то, что собирался совершить. Все эти его формулы и теории, предположения и догадки… Мне просто казалось, что он сошёл с ума, ну, возможно, показалось бы, если бы я не знала его. Но я его знала, да ещё не просто знала, а любила. Да, именно сейчас, когда я поняла, что больше его не увижу, по крайней мере, в этой жизни, я поняла, что люблю Сашу. Люблю больше всех на свете. Сравнить эту любовь можно разве что с любовью к нашей с Антоном малышке Оле. Саша медленно перестраивал мою жизнь, внося в неё свои коррективы. Возможно, именно поэтому я допустила то, что меня уволили из универсама, где за время работы меня трижды повышали в должности, и то, что уехала к Антону в Харьков. Да, я тогда любила Антона, я знала это наверняка. Но что-то произошло во мне, что-то непонятное, что-то страшное. Когда я переехала в чужой город к родному человеку, всё как-то уж очень быстро изменилось: город стал до боли родным, а вот человек – нет.