Завершилась она не то чтобы победой воли, но хотя бы перемирием. Страх остался, но был уже не таким всеобъемлющим и сильным. Во всяком случае, он не помешал проанализировать ситуацию более-менее трезво.
Волна панического ужаса была явно результатом гипнотического воздействия в сочетании с чутьем на врага. До сих пор чутье срабатывало на Хамелеонов, но сейчас Виктор ощущал и новые оттенки виртуального «запаха». Тот, кто гнал перед собой свинцовую волну страха, почему-то источал острый терпкий аромат, одновременно похожий и на запах Хамелеона, и на запах Вечного. Это сочетание казалось странным, но оно не было иллюзией.
Туманов разжал кулаки и принялся лихорадочно одеваться. Его беспокойство мгновенно передалось Жене. Она помогла Виктору сесть на кровати и натянуть футболку.
– Что случилось? – подавая джинсы, спросила она.
– Он идет сюда! – Туманов покачнулся и едва не упал обратно на подушку. – Слабость… ничего… сейчас отпустит.
– Витя, может, не надо?
– Поверь мне, надо. Оставаться здесь опасно!
– Что тебя так встревожило?
– Он идет! – резко ответил Туманов. – Не понимаешь?!
– Нет, – честно призналась девушка. – Кто идет?
– Это… это… – Сыщик на секунду замер, пытаясь найти верное слово. – Враг! Настоящий, реальный, абсолютный!
– Сюда идет Володя? – Женя нервно смяла край простыни. – Ты чувствуешь его приближение?
– Не знаю, огорчу тебя или обрадую, но это не твой брат, – Туманов снова помотал головой. – Тот, кто приближается, гораздо серьезнее Володи. Опаснее и злее.
– Злее, – Женя отвела взгляд и вздохнула. – Куда уж злее? Я не думала, что он так сильно изменился.
– Сейчас речь не о нем, – Туманов беспокойно взглянул на дверь палаты. – Хотя оправданий его свинскому поведению я не нахожу. Швыряться гранатами в родную сестру… никакими идеалами такой фортель не оправдать.
– Не надо больше, – на глаза Жени навернулись слезы.
– Не буду, прости, – Виктор кое-как натянул джинсы и сунул ноги в спортивные туфли. – Быстрее! Приготовься! Сюда направляется не твой брат. К сожалению, кажется, слухи о моем обратном превращении в нормального человека были сильно преувеличены. Я сохранил, по крайней мере, обостренное чутье на Хамелеонов и… им подобных. К нам идет кто-то гораздо сильнее и опаснее твоего брата. Не знаю, кто это, но мне не по себе от его… ауры. Идем отсюда, дорогуша. Да побыстрее!
– Как скажешь, дядечка, хоть я и не понимаю, в чем проблема, почему такое паническое бегство?
– Это долго объяснять, но если в трех словах… на меня возложена миссия. Понимаешь? Я единственный человек, который может найти ответы на важнейшие для Цеха вопросы. Первый – что бессмертные делают в мире людей, и второй – как им вернуться в Вечность?
– Куда?
– В Вечность. В этакое запредельное пространство, на «историческую родину» бессмертных. А возможно, и Хамелеонов, то есть отчасти и на твою родину.
– Моя родина здесь!
– Моя тоже, но это ничего не меняет. Мы увязли в этой истории по уши, нравится нам это или нет. Так что придется идти до конца, ничего не поделаешь.
– Но почему ты решил, что этот враг пришел именно за тобой?
– Сам не знаю, – Туманов пожал плечами. – Чувствую. А может быть, генетическая память подсказывает. Или обычная логика. Ведь, по словам Островского, я ключевая фигура в истории противостояния Цеха и Хамелеонов. Я – Избранный Вечный. А тот, кто приближается, имеет какое-то отношение и к бессмертным, и к Хамелеонам, значит, я важен и для него. Только для него я важен со знаком «минус». Я чувствую исходящую от него угрозу. Он идет, чтобы уничтожить меня.
