– Тебя ко мне сам Господь послал, дочка! – Мариула обняла девушку и поцеловала ее в лоб. – Будешь жить со мной. Я тебя еще многому научу!
– Я бы рада, но судьба мне иное сулит, – вздохнув, ответила Ляля.
Мариула взяла ее руку и несколько минут внимательно рассматривала рисунок на ладони. Затем она покачала головой и сказала:
– От кузнеца Архипа робеночка приживешь. О том ведаешь?
– Да, – кивнула девушка. – Случится это уже скоро!
– А сердце твое по Луке сохнет, – сказала Мариула.
– О нем, – вздохнула Ляля.
– Тогда почему отрекаешься от него?
– Судьба велит.
– Вижу сама, но почему?
– Он черен душой и несчастен, как и я. И мне неможно под венец идти!
– Но и Лука по тебе сохнет?
– Ведаю я. Он еще полюбит свою Авдотью.
– Когда тебя не будет?
– Да.
Мариула замолчала. Она прочла по руке Ляли намного больше, чем сказала.
– Может, к чайку приложимся? – предложила ведунья и потрогала самовар. – Подогреть придется. Поостыл совсем.
– Он в самый раз согреется к приходу гостей, – без тени улыбки на лице сказала Ляля. – Кузнец уже к тебе спешит. А чуть позже Полина снова явится.
Не существовало тех вещей или слов, которые могли бы удивить старую женщину, но слова, брошенные девушкой, поразили ее.
– Для какого ляду они пожалуют?
– Кузнец боль свою душевную к тебе несет. А казачка… Она принесет две новости. Одну хорошую, другую – плохую.
* * *
Кузнец не спеша шагал к дому Мариулы, приветливо здороваясь со всеми, кто встречался по пути. Но на душе было неспокойно. Ссора с Лукой расстроила его, а нападение цыгана разозлило.
Ярость то вскидывалась в Архипе дико и необузданно, словно пламя, в которое подбросили дров, то спадала под леденящим холодом от осознания того, что вело его сейчас к старой ведунье. «Я понимаю твою боль, Лука, – думал кузнец. – Жаль, что ты не понял мою!» В конце концов он убедил себя в том, что ссора их ненадолго. А вот подлый цыган…
Невеселые мысли исчезли, едва он взглянул на крепость, мимо которой проходил.
Высокий частокол окружал крепость. Когда-то за этим забором жили отважные соподвижники атамана Василия Арапова. У стен гремели бои с кочевниками, а внутри, за частоколом, шумели пиршества в честь побед над врагом. Много рассказывала Мариула о тех героических днях. Много бы отдал Архип, чтобы родиться раньше и прибыть на Сакмарскую землю не в поисках блудного отца, а с отважной ватагой атамана Василия Арапова…
Кузнец не заметил, как подошел к дому Мариулы. У крыльца он почувствовал некоторое облегчение, но едва коснулся двери, как страх неизвестности навалился на него неизмеримой тяжестью. Он даже не мог вздохнуть полной грудью. Ему вдруг захотелось вернуться в свою кузницу и работать до полного изнеможения. Он не знал, что делать. Но потом вспомнил, зачем сюда шел, и это немного успокоило и взбодрило его.
Мариула встретила его приветливо.
– Ну вот, Архипушка, самовар зараз и вскипел. Подсаживайся к столу!
– Спаси Христос, – поблагодарил кузнец и прошел к столу.
– Да на тебе лица нет! – покачала головой Мариула, подавая ему чашку с дымящимся ароматным чаем. – Беда какая стряслась?
– Душу облегчить хочу, – даже не взглянув на предложенный чай, сказал он. – Что-то не ладится у меня в последнее время.
– Что ж, послухаем о неладах твоих, – поглядев на притихшую Лялю, сказала Мариула. – Выкладывай, с чем пожаловал. Облегчать душу иногда благостно. Но лучше бы в церковь к батюшке сходил, причастился бы да и исповедался! Из церкви, а не от меня ведет к сердцу Господа дорога.
