А двухчасовая дрема Токмареву не помешала бы – за последние полгода спал редко, нерегулярно, мало: все четыре «высокогорные командировки» по сорок пять дней плюс три месяца вольного блуждания по все тому же высокогорью. То есть блуждание – невольное. Благо не подневольное. И вот – вернулся. К своим.
Дело за малым – докажи своим, что ты свой!
Доказывай не доказывай – без тебя тебя «решили»: «Воры, проходимцы и оборотни! Вы еще меня плохо знаете! Вы еще меня узнаете!» После подобных слов одно из двух: либо утереться и продолжить службу, наплевав на высокопоставленного дурака, либо… уходить.
Токмарев ушел. Сдал табельный «макар» и ушел – пока по болезни (положено! не отнять!), потом… видно будет. В коробейники податься? Сколько ждать грядущего «потом»?! Вечность?! Не меньше. Надо ли тогда ждать?!
Две известные российские беды – плохие дороги и дураки. Качество дорожных покрытий (а чаще отсутствие таковых) Токмарев испытал на себе в течение десяти лет и особенно за последние полгода. И таки пришлось испытать на себе качество дурака.
Отменное качество у генерала Середы! Абсолют! Единственное спасение – держись подальше от!
Токмарев и держался подальше – просто в силу, так сказать, командировочного образа жизни. Но рано или поздно…
Как правило, подчиненные всегда считают начальника если не шизофреником, то малость идиотом – независимо от умственных и деловых качеств вышестоящего. Генерал Середа – редкостное исключение, подтверждающее спорное правило! Документ прилагается…
Документ, размноженный на ксероксе листик бумаги, хранился под стеклом на рабочем столе у каждого неленивого мента:
«Разрешается гражданину Балаевскому В.В. играть на аккордеоне в переходах метро.
Генерал-лейтенант Середа».
Счесть тот листик за удачную пародию на паркетного шаркуна, возглавившего питерскую милицию?
Припаять авторство небезызвестному Пимену, майору из «убойного», пишущему книгу за книгой, – весело, но сквозьзубно (понятно, под псевдонимом… Пимен и есть Пимен, летописец: свидетелем господь меня поставил и книжному искусству вразумил)?
Счесть! Припаять! Когда бы не «шапка» ГУВД на том листике и не мгновенно узнаваемый росчерк (Сер… и завитушка). Так что, увы, подлинник. То бишь ксерокопия, но с подлинника. Возможно, патруль изъял бумаженцию у (см.) Балаевского в (см.) переходах метро и – как удержишься от размножения эдакого!
Ничо! Гармонист, жертва милицейского произвола, еще раз к генералу запишется, еще раз такую же цидулю получит. А Богдана Ульяныча Середу хлебом не корми – дай проявить заботу о населении: «Приходите, граждане! Жду вас по четвергам в своем кабинете. Телефон запишите. Приму личное участие в вашей незавидной судьбе». Вот еще проверить, выполняется ли подчиненными судьбоносное распоряжение о перекраске стен в каждом отделении милиции – из мрачно-зеленого колера в оптимистично-желтенький, и… как бы все проблемы решены.
Бре-е-ед!
А тут еще весна – обострение у шизофреников…
На март-апрель и пришелся пик объявленной генералом Середой кампании «Честь и достоинство». Под этим благовидным девизом-предлогом дали под зад сотням питерских милиционеров – служебное несоответствие. В структуры ГУВД поступали устные приказы о количестве офицеров, подлежащих увольнению; при несогласии с такой постановкой вопроса командир подразделения вызывался на беседу к Самому, где упрямцу предлагалось подать рапорт, и – пшел! свободен! К чести и достоинству многих руководителей, рапортов было много. Что, между прочим, означало: уходят лучшие…
