Мы сплетаемся в едином объятии, натыкаемся на углы и стены, он подхватывает меня под попу, а мне только этого и надо - оплетаю ногами его талию, дрожу от нетерпения.
Это все по-настоящему или снится мне?
Кажется, что с Ромы слетают все предохранители. Он глухо стонет мне в рот, затем прерывает поцелуй, но стоит мне возмущенно вскрикнуть, как снова обрушивается на меня с поцелуями. Несдержанно покрывает ими моё лицо, шею, сжимает меня руками, дрожит и лихорадочно стискивает до боли. Пальцами гладит руки, затылок, слегка сжимает нижние пряди волос, оттягивает их назад, от чего внизу живота сладко тянет. Чувствую, как длинные пальцы чувственно скользят ниже по спине…
И замирают.
Рома резко отстраняется от меня. Цвет его глаз чудно меняется от изумрудного до цвета молодой травы. Причем происходит это так быстро, что я не успеваю ничего понять, завороженная наблюдением и горячими поцелуями.
Морок спадает, когда Рома осторожно ставит меня на ноги и отстраняется. Меня, слегка ошалевшую от неожиданного поворота событий, радует лишь то, что руки он по-прежнему держит на моей талии.
- Черт побери… - хрипло тянет он, и в этих словах столько изумления, что я невольно отвлекаюсь от приятных ощущений.
В следующее мгновение его лицо искажает такая лютая и бескрайняя злость, что я отшатываюсь, испуганная. Хватка на талии становится крепче, я морщусь от боли. Скорее всего его пальцы оставят на нежной коже синяки.
Взгляд зеленых глаз становится более осмысленным – и пальцы разжимаются. Рома отодвигает меня от себя, почти отталкивает и сухо бросает:
- Мне пора.
На меня он больше не смотрит. Даже тогда, когда проходит мимо. Не говорит больше ни словечка: ни «пока», ни «увидимся». Я не замечаю ни единой улыбки, ни какого-то приветливого жеста. Ничего, что бы дало мне понять его отношение ко мне и к случившемуся.
Слышу щелчок закрывшейся двери.
«Впрочем, о чем это я? Свое отношение он только что мне наглядно продемонстрировал…» - думаю я отстраненно. Моя голова, похоже, все еще не готова принять очевидное – кажется, я сама набросилась на парня и этим только его оттолкнула. А вот тело, все еще разгоряченное после произошедшего, дает сбой: колени подгибаются, и я медленно оседаю на пол.
«Все. Приплыли».
Когда шок спадает, я встаю на ноги. В голове мечутся мысли. Они безжалостно, наотмашь бьют по сознанию: он просто ушел. Ушел, оставил меня одну, несмотря на то, что видел, как разгорячено мое тело, что я готова отдаться ему здесь и сейчас. Ушел, несмотря на то, что я сама первая поцеловала его, практически расписавшись в своем бессилии перед ним.
И я понимаю, что это означает.
Рома отверг меня.
Руки сжимаются в кулаки.
«Вот гад… Да как он посмел так бесчестно поступить со мной! А я… Как я могла позволить себе... Ему! Такое… Это же пятно на моей репутации! Уже завтра на каждом углу будут трубить: Адель Авдеева не знает себе цену, вешается на шею парня, которому не нужна! Блин, какой позор!»
От злости и паники на мгновение темнеет в глазах. Я хватаюсь за ближайшую поверхность, чтобы удержаться на ногах. Радует лишь то, что не чувствую приступа астмы. И чтобы ее не было, лучше бы успокоиться.
Медленно ковыляю на кухню, сажусь за стол и включаю чайник.
Под его мерное гудение немного прихожу в себя и стараюсь мыслить логически, вспомнить все до мелочей.
Прикрываю глаза, воскрешая в памяти взгляд, которым Рома смотрел на меня. И понимаю, что в нем не было равнодушия. Вспоминаю силу, с которой меня сжимали его руки. Прерывистое дыхание, срывавшееся с чувственных губ. И главное: бедром я ощущала силу его желания, а значит…
