– Да, знаю. Видел. – Жорж тоже откупорил ближайшую к нему бутылку пива. – Не скажу, что знаком лично, но… Этот парень не столько гонщик, сколько механик. Хотя иногда и сам пилотнуть может, если надо… – Он сделал небольшой глоток и, выдержав достаточно длительную паузу, продолжил: – Я тебя не из любопытства спрашиваю, Леля… Тут другое. Не хочу, чтобы ты влезла в очередные неприятности…
– А этот Николай – разносчик неприятностей, что ли?
– Думаю, да, – уклончиво ответил Жорж, а затем, вновь помолчав немного, пустился в объяснения: – Любители гоняют на Выборгском шоссе. Почти каждую ночь. Делают ставки, крутят на этом нехилые бабки… Это, мягко говоря, незаконно, как ты и сама, наверное, понимаешь, но менты смотрят сквозь пальцы. За определенную отстежку, я полагаю… И там не просто каждый гоняет сам по себе, Леля. Есть клубная система… И есть несколько ведущих авторитетных клубов, которые и делают погоду на этих гонках. Я пытался вписаться в систему, но не смог… Гонять под ярмом – это не мое. Я, конечно, время от времени наведываюсь туда, но не принимаю участие в гонках со ставками. Промчусь, бывает, пару раз для души… Сгоню тоску по прошлому… И отчаливаю. А этот твой кадр… Николай… Он в системе. Группировкой, в которую он входит, руководит некто Бизон. Весьма опасный тип. И отмороженный на всю голову… До меня доходили кое-какие слухи…
– Какие слухи? – подалась вперед Старовойтова.
– Ну… Типа, гонки – не единственное хобби группировки Бизона. У них вроде как есть дела и посерьезнее, – поморщился Жорж. – Говорю же тебе, эти парни – отморозки. Так что, если не хочешь еще одну такую дырку, – кивнул он на шрам Старовойтовой в области левой ключицы, – не суйся к ним. Обида, нанесенная твоей подруге, того не стоит.
Однако Ольга несогласно покачала головой и, поднявшись, вернулась к бильярдному столу. Взяв в руки кий, она пристально посмотрела на Жоржа и произнесла:
– Я так не думаю. Я давно уяснила для себя одну непреложную истину. Если в этом мире и есть что-то по-настоящему бесценное, так это дружба. Все остальное пыль.
– То есть мне тебя не отговорить?
– Не-а. Не родился еще тот человек, который смог бы отговорить меня от чего-то задуманного. Я всегда иду до конца, Жорж. Это мое кредо.
– А я-то наивно полагал, что мы с тобой просто посидим, выпьем, вспомним молодость… – вздохнул бывший гонщик.
– Так и будет, Жорж, – заверила его Старовойтова. – Так и будет. Поверь. Но сначала я хочу повидаться с этим отморозком.
– И чем я тебе могу помочь? – с явной неохотой спросил мужчина.
– Мне нужна тачка. Хорошая и быстрая. И ни разу не засвеченная на Выборгском шоссе. Найдется у тебя такая, Жорж?
Ермаков и Перекатнов молча расположились в разных углах кабинета. При этом они даже не взглянули друг на друга. И данное обстоятельство не ускользнуло от внимания Гурова.
Заведующий хирургическим отделением Дмитрий Ульянович, невысокий седовласый старец с большим шишкообразным носом и плотно поджатыми синюшными губами, расположился не на своем привычном месте, за рабочим столом, а в глубоком кресле возле окна. Снял с переносицы очки, протер их и водрузил на прежнее место. Взгляд Ермакова был грустным, но в нем не наблюдалось ни капли беспокойства. Желание сыщиков пообщаться с ним в связи с самоубийством Куприянова ничуть не удивило заведующего отделением. Он принял это как должное. Белый халат Дмитрия Ульяновича был застегнут на все пуговицы. Он буркнул себе под нос что-то неразборчивое.
