«Вот тебе и бабка», – подумала Зелиха, с любопытством ожидая подарок.
Из небольшой гардеробной комнаты тетя Марем вынесла белый подарочный пакет с коробкой постельного белья.
– Держи, девочка, – протянула она. И, посмотрев на нее, спросила: – Тебя здесь никто не обижает? Не задает вопросов?
– Нет… – тут же ответила Зелиха.
Женщина вновь призадумалась, пытаясь что-то спросить, но не нашла подходящих слов.
– Может, есть что-то, что ты хочешь мне рассказать?
Зелиху осенило. Пусть и не сразу, но, кажется, ей удалось понять намерения женщины. Подогретая деньгами и подарком, она как никогда была готова говорить:
– Я не хорошо знаю родной язык, но, если не ошибаюсь, ваши снохи сегодня говорили на кухне о ваших внучке и дочке.
Тетя Марем застыла в недоумении:
– Что же говорили?
– Мне показалось, они не рады ее приезду…
– А про дочку? – в глазах набежали слезы.
– Я не поняла, если честно… – испугавшись, продолжила Зелиха.
– Говори, девочка!
– Они говорили что-то про самоубийство…
Тетя Марем резко присела, схватившись за сердце. Зелиха подхватила ее за руку и медленными шагами проводила до кровати.
– Простите меня! – чуть ли не расплакалась девушка. – Я могу ошибаться!
– Нет, дитя… – чуть успокоилась она, – это я могла ошибиться. Ты очень помогла мне, не переживай ни о чем, езжай домой.
Убедившись в том, что женщина пришла в себя, Зелиха взяла пакет и направилась к выходу.
В багажник загрузили ящики с продуктами. Идрис открыл девушке дверь. Наблюдая по дороге за ее лицом в зеркало, он вымолвил:
– Все оказалось не так просто, как кажется, да?
– О чем ты?
– На тебе лица нет, Зелиха, и эта горечь мне хорошо знакома, – улыбнулся он.
– Я устала… А ты за всеми так внимательно следишь?
– Ревнуешь? – продолжал улыбаться Идрис, передразнивая девушку.
– Кто ты мне такой, чтобы я тебя ревновала? Высади меня здесь!
– Я же шутил, дурная! Как всё дотащишь?
– Уж точно без твоей помощи!
Зелиха, едва видя дорогу под ногами, направилась в сторону дома, держа тяжелый ящик и положенный сверху на него пакет.
Девушка вошла в дом. Из комнаты доносилась ярая дискуссия. Через слово слышалось «овца», что указывало именно на неё. Несмотря на то что со стороны Зелихи не было дурных поступков по отношению к матери, она всегда испытывала некую вину, так как недоверию и презрению женщины к ней не было предела.
– Я дома, – встав на пороге комнаты, сказала она.
– А зачем ты приехала? Оставалась бы там! Всего лишь…
– Пол-одиннадцатого, – добавила Зуля, выплевывая семечки от черешни в кулак.
– Как же тебе хорошо у чужих людей!
– Мам, я же работала весь день, что за разговоры?
– Кто работает, тот носит деньги домой, а не объедки!
Подойдя быстрым шагом, Зелиха кинула переданные деньги на комод матери и вышла из комнаты, где стали слышны громкие шаги ее сестры. В коридоре у коробки чавкала Ася, трогая жирными от мяса руками подарочный пакет.
– Ты больная? – выдернула пакет Зелиха.
Та молча ушла в комнату, после чего выскочила Зуля:
– Что, тебя водитель не захотел, и ты решила оскорблять моего ребенка? Ты не будешь тут показывать свой поганый характер! – замахнулась она.
– Все, все! Не ссорьтесь! – разглядывая пакет и коробку в прихожей, сказала мама. – Оставь ее, ты тоже весь нервный. Будьте дуружными! Посмотри, какой простыня! – достала коробку она. – Нет, нет, это мы не откроем, – вернула обратно в пакет, – это пригодится, когда Зуля будет замуж выходить.
