Foxtrot втроем не танцуют. Приключения русских артистов в Англии - страница 2

Жизнь – закономерная цепочка случайностей.

В студенческие годы я увлеклась романами Артура Хейли, приоткрывающего потайную дверь в закрытые профессиональные группы. Эти книги давали в руки ключи от замочной скважины, сквозь которую манящий и загадочный мир открывается таким, какой он есть на самом деле, со всей его кухонной грязью и скелетами в шкафу. Знакомство с «Аэропортом», «Отелем», «Менялами», возможно, оставило бы след в моей памяти не больше, чем любое другое «массовое» направление литературы, но тут вмешался Его Величество Случай.

Как следствие юношеского перфекционизма и кредо «если быть – то лучшим» возникло любопытство к журналу «Профессионал». Познакомившись с редколлегией, я получила задание написать материал о психологии профессионала. За комментариями я пошла в Институт психологии РАН, имея уже и диплом психологического факультета МПГУ, и опыт работы по выпуску журнала «Психология» в московском ВИНТИ РАН. Любезно согласившийся дать интервью журналу доктор наук, замдиректора института Владимир Николаевич Дружинин поделился своим пониманием феномена «цены успеха»; под таким заголовком интервью было опубликовано.

Продолжением темы, заданной художественными образами Артура Хейли и железной логикой Владимира Дружинина, стал собственный опыт «погружения в среду» калиброванных профессионалов. Эти люди не принадлежали себе. Они принадлежали Системе. Но в те годы, вдохновленная романом Юлиана Семенова «ТАСС уполномочен сообщить» и установками «настоящих разведчиков», я не слишком тяготилась «ролью шестеренки»: ведь понятие «профессиональной миссии» в романах Семенова носило социальную окраску и представлялось общим делом, полной самоотдачей во имя единого, глобально важного результата. Как и рассказчик «Военного летчика» Антуана Экзюпери, я верила в априорный альтруизм человеческой личности. И очень удивилась, когда в среде «избранных» столкнулась с эгоизмом, корыстью и кровожадностью.

Вы, возможно, помните строки «Военного летчика». «Подлинная Любовь к ближнему, будучи служением Человеку, а не отдельной личности, повелевала нам бороться с личностью, чтобы возвеличить в ней Человека. Умирают за собор – не за камни. Умирают за народ – не за толпу. Умирают из любви к Человеку, если он краеугольный камень Общности. Умирают только за то, ради чего стоит жить. Слово „Коллектив“ лишено смысла до тех пор, пока Коллектив не связывается чем-то. Сумма не есть Сущность».

Жизненные реалии внесли коррективы в литературно-художественные установки. Благодаря совместной работе моего вузовского Учителя – очеркиста Юрия Апенченко – с тележурналистом Александром Тихомировым на Байконуре нежданно-негаданно я оказалась вместе со всем нашим курсом семинара об очерке и публицистике в пресс-службе «Большого и солидного политического Мира». Адаптироваться к сумасшедшим темпам и разнообразию профессиональных задач удалось далеко не всем, а уж, выражаясь точнее, сито профессионального отбора из всего литинститутского выпуска выдержала только я. (Но ни диплом Литинститута, ни диплом психфака МПГУ в этом не помогали: требовалось умение «держать темп».)

Борзописцев, отобранных в «команду особого назначения», к моему приходу уже трудилось с дюжину, и вместе с ними я стала эдакой «белой кости» цехового сообщества, осваивая «искусство невозможного», как выражался мой шеф Сергей Подгорбунский. В характерах моих сослуживцев, их привычках и манерах общения, в их жизненных задачах было много противоречий, и в то же время обнаруживалось нечто, объединяющее всех в пул, команду, работающую в едином ритме.