* * *
«Первоходку» Витю увезли в какое-то районное КПЗ на следственные действия.
На следующий день с утра я заметил необычное оживление в хате.
Тускло светила лампочка под самым потолком в глубокой нише серой стены. Сама ниша была закрыта изрядно проржавевшей решёткой, покрытой пыльной, мёртвый паутиной. По стенам прыгали ломкие тени, зловещие и жуткие, как выходцы с того света.
Сокамерники молча отдирали от шконок металлические пластины, скручивали в жгуты простыни. Кучковались вокруг Лёни Пантелея, Кипеша. Верховодил Лёня. В каждой группе людей, объединённых в стаю, всегда появляется вожак, за которым идут другие.
Люди в неволе живут по правилам волков или диких собак. В стае есть установившаяся иерархия, в которой, каждый знает свое место.
Это не страх перед вожаком, а желание выжить.
Сокамерники собирались в кружок, перешептывались.
К моей шконке подошел Пантелей.
В руке у него металлическая пластина. Он прячет её в рукав.
Я приоткрыл глаза и Лёня спросил лениво- небрежно:
– Всё понял? Ты с нами?
Я кивнул.
Пантелей в ответ уважительно приподнял брови.
Думать о том, что я буду делать на свободе без денег, документов и опыта нахождения на нелегальном положении, не хотелось.
А зря, каждому человеку надо было жрать хотя бы раз в день, где-то спать, мыться, менять трусы, и при этом весь натренированно- обученный персонал ЧК- ОГПУ- ННВД- МВД будет азартно и неустанно идти по твоему следу. Но пьянящий наркотик свободы уже ударил мне в голову.
Сегодня я увижу Лену! Ну, а потом посмотрим. В конце концов есть же чеченский генерал, который не спрашивает документов и обещает каждому желающему дать оружие.
Через полчаса нас повели на прогулку. В прогулочном дворике мы напали на контролёров. Их только связали, затыкать рты уже не было времени. Они не кричали и не сопротивлялись.
Я поднёс к носу одного из выводных оторванную от шконки металлическую пластину и сказал:
– Лежи тихо, а то…
Только потом уже я понял, что этого можно было и не делать. Надзирателям заранее проплатили, и их можно было даже не пугать.
Пупкарей оставили в прогулочном дворике.
Лёня забрал у них ключи, мы построились в колонну по двое и пошли по длинному, с решетчатыми перегородками тюремному коридору. На тюрьме была страшная текучка сотрудников, многие увольнялись даже не успев получить форму. Попадавшиеся нам навстречу контролёры не обращали внимания на то, что сопровождавший нас был в штатском.
Следственный изолятор, это город в городе. Какие то подземные и надземные коридоры, отводы, закоулки, лестницы. Многие коридоры дублируют друг друга.
Странно и удивительно, что мы не заблудились.
Дошли до первой решетчатой перегородки. Надзиратель открыл дверь на перегородке, мы прошли.
По широкой лестнице поднялись на четвёртый этаж, к зарешеченной двери, ведущей в широкий коридор. Это был штабной этаж.
Окна в конце коридора выходили на свободу.
Первым соскочил на землю Лёня Пантелей. Потом ещё двое или трое человек.
Примерно на уровне второго этажа самодельная веревка, сплетенная из простыней, затрещала и оборвалась.
На простыне в тот момент висел Саня Могила. Он упал на ноги, перекувырнулся через голову и прихрамывая побежал во дворы. Завыла сирена.
Мы начали прыгать из открытого окна и тут же с переломанными конечностями складывались на асфальте.
Потом я узнал, что мы прыгали с высоты четырнадцати метров.
С вышки хлёстко ударил выстрел. Пантелей и те, кто мог бежать, бросились врассыпную.
