– Мы сегодня рано закончили. Учишь физику?
Шон, наверное, брал с кровати учебник Калеба. Послышалось легкое позвякивание, когда он шагнул ближе к шкафу: звякнула его цепочка от карманных часов, прикрепленная к ременной петле.
– Или бездельничаешь? Мне бы не помешала твоя помощь. Нужно оттащить кое-что из гаража в пункт переработки.
Повисло молчание. Казалось, воздух дрожит от напряжения. Я задержала дыхание, уверенная, что в наступившей тишине меня запросто можно почувствовать. Так, как чувствуешь присутствие другого человека, не видя его. Я – лишь шорох в стенах, лишь тень в шкафу. Не смотрит ли сейчас Шон под закрытую дверцу шкафа?
– Знаешь, – заговорил наконец Калеб, – а пойду-ка я лучше в библиотеку.
Шон издал звук, похожий на смешок. Я не видела позу и выражение его лица в этот момент, поэтому мне трудно было понять, смех это или нет. Что-то уперлось мне в спину, и я вздрогнула. Показалось, это чья-то рука. Я потянулась за спину и схватила помеху. Пальцы коснулись струн, и я сжала ладонь на грифе, чтобы они не зазвенели. Гитара в шкафу? Интересно. Понятия не имела, что Калеб умеет играть на этом инструменте.
Я замерла с гитарой в руке, слушая удаляющиеся шаги Шона. Калеб не сдвинулся с места, пока где-то под нами не закрылась дверь. Затем он открыл дверцу шкафа, и я раздраженно оттолкнула его рукой. Он засмеялся, потирая якобы ушибленное плечо.
– Не знала, что меня нужно прятать, – с досадой заметила я.
– Поверь мне, так было проще от него избавиться.
Я закатила глаза.
– Ты полон секретов, Калеб. Умеешь играть на гитаре?
Увидев инструмент в моей руке, он снова рассмеялся.
– Едва ли. Мне ее в детстве подарили бабушка с дедушкой. Я не умею на ней играть.
– Совсем?
– Ага.
Я взглянула на гитару. Ее бока покрывал толстый слой пыли, на колках клочками висела паутина. Я смахнула пыль с паутиной и повесила на себя гитару, перекинув ремень через плечо. Потом положила пальцы на струны и извлекла аккорд, который знала лучше всего. Которому давным-давно меня научил папа.
– Ты что, умеешь играть на гитаре? – На лице Калеба отразилась смесь удивления и восторга.
– Не особо. Но, видимо, знакома с ней получше тебя.
Я попробовала другой аккорд, с улыбкой вспоминая базовые баррэ[2]. В средней школе я брала уроки игры на гитаре. Гитара была расстроена, но ноты звучали знакомо.
– Чего еще я не знаю о тебе, Джесса Уитворт? – прошептал Калеб, нагнувшись ко мне.
Мы находились на той стадии отношений, когда все самое важное друг о друге известно, но порой случается какая-то мелочь, и ты понимаешь, как много предстоит еще узнать и обнаружить.
– Для начала то, – я зажала ладонью струны, и в комнате воцарилась тишина, – что мне не нравится прятаться в шкафах.
Откинув голову, Калеб расхохотался. Он сам не ожидал от себя столь громкого смеха и резко оборвал его, метнув взгляд на лестницу.
– Заметано, – сказал он. – Но если ты не хочешь опять там оказаться, то нам лучше убраться отсюда до возвращения Шона.
Я спустила с плеча ремень гитары и протянула ее Калебу. Он поставил инструмент на место, задвинув в глубину шкафа.
– Как можно, имея гитару, не научиться на ней играть? – проворчала я.
– Если хочешь, научи меня этому сама, – ответил Калеб. Бросил на меня взгляд через плечо и жестом показал следовать за ним.
Мы тихонько спустились по лестнице. Осторожно выглядывая из-за углов, добрались до входной двери, вышли на улицу и, сев в машину Калеба, куда-то поехали. Не помню куда.
