– Какое чудо!
Она ощутила, как зарделись ее щеки. Похвала самого Сильвана Маркиза!
– Я просто… пожалуйста, присаживайтесь где захотите. Я сейчас… только сброшу куртку… Могу я предложить вам раздеться?
Когда она вернулась, оставив все куртки на вешалке, прибитой к двери, выходящей во двор дома, Кэйд с восторгом рассматривала детские рисунки в меню, а Сильван Маркиз изучал выставочную витрину, стоя в такой близости от нее, что едва не лежал на ней, разглядывая задние стеллажи с антикварными серебряными формами. Глаза его алчно поблескивали.
Кэйд Кори оторвала взгляд от меню.
– Не помню, чтобы у вас было так тихо, – простодушно заметила она. – Это все из-за Лионне? – Вот уж правду говорят: простота хуже воровства! Она спрашивала с такой откровенной навязчивостью, словно они были задушевными подругами, и она имела право все знать.
Магали нахмурила брови, не вполне уверенная, как вести себя в этот щекотливый момент. В общем, она понравилась ей, понравилась исходившая от нее явная и откровенная самоуверенность. Но какое отношение эта самоуверенность имеет к бизнесу Кэйд Кори?
Смутно знакомая фамилия Кори вызывала в памяти ужасные шоколадные плитки, которые ей порой попадались в те детские времена, когда она наезжала с матерью в Штаты. Какая ирония судьбы, что особа с такой фамилией собирается, по всей видимости, замуж за Сильвана Маркиза!
Кэйд нахмурилась.
– Мне нравится Филипп, но если его новая кондитерская погубит это кафе, я убью его.
Магали напряглась, лишь слегка опоздав с защитой от такого удара. Чертовски грубого удара.
Оторвавшись от созерцания шоколадных форм, Сильван повернул к ней голову, с утонченной ухмылкой приподняв брови.
– Тебе нравится Филипп?
Кэйд усмехнулась.
– Не так сильно, как Доминик Ришар, – небрежно бросила она.
Домиником Ришаром звался второй в десятке лучших шоколатье Парижа. Сильван Маркиз отвернулся от стеллажей с формами и, прищурившись, взглянул на невесту. Похоже, она прекрасно осознавала, как вызывающе ведет себя.
Прежде чем она продолжила поддразнивать Сильвана Маркиза или еще хуже – проворачивать очередные ножи в ранах «Волшебной избушки», дверь распахнулась и в кафе вихрем ворвалась Женевьева, сопровождаемая совсем притихшей Эшей. Влетевший с ними холодный воздух мгновенно растворился без следа, поглощенный домашним теплом.
– Бонжур, – приветствовала Женевьева двух посетителей с оттенком сердечного одобрения, а Эша просто с улыбкой взглянула на них. – Как же я рада, что хоть у кого-то еще сохранился изысканный вкус!
– Как все прошло, хорошо? – сухо поинтересовалась Магали, испытывая внутреннее облегчение.
Если бы Женевьева и Эша прекрасно пообщались с Филиппом Лионне, то это было бы ужасно досадно.
– Для начала – нам пришлось силой прорываться в его царство. – Женевьева выглядела так угрожающе, как только может выглядеть авторитетная в шоколадном мире особа изрядного роста. – Там выстроилась очередь, и он, видимо, полагал, что мы тоже должны простаивать в ней.
Сильван Маркиз усмехнулся.
– Какая бестактность с его стороны…
Женевьева театрально взмахнула рукой.
– Я не сказала, что в этом виноват он, но он, безусловно, несет ответственность за лучшее воспитание своих лакеев.
Эша пригладила складочки своей туники, словно они немного помялись.
– Туда устремился весь наш остров.
Магали внутренне сжалась.
– Даже Клер-Люси? И Тьерри? – Она потрясенно застыла.
