А в гостиной или, например, в каминной такого контакта, как ни старайся, достигнуть не получается. У наших граждан.
Почему иностранный гость с ходу прошел на кухню, как и все мои соотечественники, так и осталось для меня загадкой.
Итак, он уселся за стол, окинул его цепким взглядом и после вступительного «Какая красота!» принялся комментировать:
– Так, это сало? Его я не ем. А это? Колбаса? Не люблю. А это что? Что это? Капуста?
– Это не простая капуста, а морская, – задетая за живое его манкированием, парировала я. – Это водоросли. Очень полезные, между прочим. При склерозе и вообще…
Похоже, это на него подействовало.
– Ну хорошо, – кивнул он. – Цыпленка я люблю, – и подвинул блюдо к себе.
Вина при нем не было. Забыл? Не успел? Тетя рассказывала, что наша славянская привычка не приходить в гости «с пустыми руками» абсолютно не свойственна французам. Получается, что и я вполне могла бы явиться к нему без «бутылочки»… Жаль, что убедилась в этом лишь теперь.
– О, какая прелесть! – Он разлил «калгановку» по рюмкам и посмотрел свою на просвет.
Цвет ему понравился. Мы чокнулись и выпили. Он откинулся на стуле, закинул ногу на ногу и уперся плотоядным взглядом в вырез на моем свитере.
– Ты имеешь любовника? – был задан бесцеремонный вопрос.
Хорошо, что жизнь научила меня владеть собой и быстро реагировать на любые выпады.
– Да, только что ушел один… Прямо перед твоим приходом. А следующего я жду после, ближе к ночи.
Ответ его, однако, отчего-то не смутил.
– Ты была замужем?
– Была.
– Почему развелась?
Мне совершенно не хотелось обсуждать эту все еще болезненную для меня тему, о чем я ему и сообщила.
– А у тебя во время брака были любовники?
– Конечно нет! – запальчиво ответила я.
И гордо подкрепила: – Я моногамна!
– Фу, – сморщился он. – Как это скучно!
– Скучно – что? Хранить верность? А у вас это не принято?
– Конечно нет. Адюльтер – это прекрасно! Мой брак ничуть не сковывает меня в желании обладать другими женщинами. – Его глаза горели огнем.
– То же самое ты позволяешь своей жене? – ехидно спросила я.
– Я не запрещаю ей этого. Если она не будет привлекательна для других, то и меня рано или поздно перестанет волновать!
К моему счастью, зазвонил телефон.
Я вышла в коридор и сняла трубку. Звонил Женька. Мы поссорились месяца два назад, и я была уверена, что видеть его никогда больше не захочу. А услышав голос – такой далекий, но именно в эту минуту неожиданно показавшийся самым родным, – испытала смутные угрызения совести. Он справлялся обо мне, я с искренним удовольствием отвечала на его вопросы и… почти забыла о своем госте.
Устав ждать, Жерар подошел ко мне сзади и поцеловал в шею. Я отстранилась. Он поцеловал снова. Оборвав разговор с Женькой, я резко повернулась к Жерару. Он круто развернул меня назад и, не дав опомниться, умело положил свои ладони мне на грудь.
– Жерар, – воскликнула я, убирая его руки, – я так не люблю!
– Хорошо, – спокойно ответил он, – давай так, как любишь ты.
Я перевела дух и плюхнулась в кресло напротив него.
– Я люблю… когда за мной ухаживают! – выпалила как пылкая гимназистка.
Он удивленно приподнял бровь:
– А я что делаю?
Так. Пришло время разобраться в определениях.
– Что, по-твоему, означает «ухаживать»?
Полное непонимание ситуации… Но его ответ поразил еще больше:
– То, что я пришел к тебе! То, что ты мне симпатична! Что еще тебе нужно?
Если бы я умела свистеть, я бы присвистнула. И это говорит мне не соседский алкаш Вася, а образованный, рафинированный, пахнущий дорогим парфюмом мужчина?! К тому же француз!
