— М-мы были в "Мартинике", — пробормотала Агния сквозь рыданья, словно уловив ход мыслей подруги. — Потом за-за-зашли сюда и тут оно мелькнуло, толкнуло и убежало.
— Кто — оно? — сдавленно спросила Лёлька.
— Н-не знаю, метнулось откуда-то, налетело на Вотю, он упал. Потом на меня, я отлетела в сторону. Я не разглядела, кто это был, све-вет не зажигался, темно было-о-о, — завыла Агния, размазывая по щекам остатки макияжа.
— Ну хоть мужик был или баба? Это даже в темноте понять можно! — гаркнула Лёлька.
— А как поймешь? Толкнуло и убежало. Я выключатель у бра пока нашарила, его и след простыл. Свет зажгла, а тут Вотя с ножом лежит. — Агния ухватила себя за волосы и принялась мотать головой из стороны в сторону, издавая душераздирающие стоны.
Лёлька схватила её за плечи, рывком поставила на ноги и потащила на кухню. Усадив несчастную на табуретку и сунув ей в руки стакан воды, она уселась напротив и мрачно задумалась. Агния, громко стуча зубами о край стакана и давясь, пила воду. Ситуация выходила — хуже некуда. Кто-то в темноте пырнул Вотю ножом и исчез, оставив труп на полу в прихожей. И этот труп вполне могут повесить на бедную Агнию.
— Слушай, ты за нож случайно не хваталась, когда к Воте кинулась? Отпечатков не оставила? — спросила Лёлька, когда стакан опустел.
Агния помолчала, потом внезапно стала синеть. Вытаращенными глазами она уставилась в пространство и прошептала:
— Это мой нож! Я за него сегодня не хваталась, но на нем и так полно моих отпечатков, я им хлеб каждый день режу.
— Откуда ты знаешь, что твой? Таких ножей пруд пруди.
— А вот и нет! Он длинный, в ящик не помещался, и Вотя к его рукоятке колечко приделал, чтобы его можно было на стойку вешать. Я это колечко сразу увидела... — помертвевшими губами бормотала Агния.
Лёльке стало совсем нехорошо. Она даже почувствовала, что вот-вот тоже начнет синеть. Чтобы не допустить этого, она достала из шкафчика бутылку коньяка, которую Агния всегда держала там для неожиданных гостей и отхлебнула из горлышка.
— Дай мне, — попросила хозяйка и Лёлька молча протянула ей бутылку.
Но не успела Агния сделать глоток, как в прихожей нежно запел звонок. Тихая соловьиная трель громом грянула по натянутым до предела нервам, и коньяк выплеснулся в роскошное декольте Агнии. Подруги ошарашенно уставились друг на друга.
— Кто это может быть? — белыми губами прошептала Агния.
— Откуда мне знать? Может быть, соседи услышали твои рыдания и пришли узнать в чем дело...
— А если милиция?!
— С чего ты взяла, что это милиция? Кто её мог вызвать? — удивилась, было, Лёлька и тут же сообразила, кто. Тот, кто убил Вотю! Если он собирался подставить Агнию, он просто обязан был позвонить в милицию.
— Лёлька, я боюсь! Давай убежим в другую квартиру и скажем, что нас здесь не было.
— Идиотка! Тогда тебя уж точно посадят. Неужели ты думаешь, что милиционеры круглые болваны? Нет уж, идем открывать! — потащила её в прихожую, где заливался уже второй звонок, Лёлька.
Когда они достигли входной двери, Агния попыталась все-таки вырваться и нырнуть в стенной шкаф, но подруга держала её мертвой хваткой. В результате они чуть не свалились на труп Воти, шарахнулись от него, подкрались к входу и стукнулись лбами, пытаясь одновременно заглянуть в дверной глазок. Звонок прозвенел в третий раз и Лёлька, глубоко вздохнув, отперла, наконец, дверь.
Девица, стоящая на пороге, удивленно уставилась на их перекошенные физиономии. Потом она обозрела бальный наряд Агнии, залитый коньяком, и облачение Лёльки, которая поверх пижамы натянула старые джинсы и вязаный пуловер с широким воротом.
