На счастье оказалось, что тартана никуда не уходила, а стояла на своем прежнем месте и будет стоять весь этот, и утро следующего дня. Обрадованный хотя бы этим обстоятельством, Капече Ковалоччо предупредил капитана, что завтра отправляется вместе с ними, на что тот его предупредил о том, что они возможно перейдут на другое место стоянки. Это было бедой не большой, главное, что он здесь не застрянет на неопределенно – долгое время. С Менорки было трудновато выбраться и в прежние времена, не говоря об этих, и на следующее утро он непременно разыскал свою тартану в самой глубине порта в стороне дальней от портового замка, на который Ковалоччо смотрел с неизъяснимым чувством печали и вины, что потерял вчера весь день зря; только ходил вокруг да около тюремного здания и не попытался даже передать весточку о себе. Все из-за ложной боязни. Нужно было и насчет шпаг спросить, у того же длинного… все по-хорошему объяснить, как советовали.
На тартане по-видимому еще спали и наш итальянец решил погрузиться самовольно, так и сделал, никого не встретив. Водворился в свой кубрик. Покинутая им соломенная сомбреро оставалась лежать на прежнем месте и покрыв ею голову он уселся в полудреме снять с себя остатки сонливой слабости.
Потом он снова пошел на пристань погреться в солнечных лучах. Людей там собралось на порядочную толпу. Производилась посадка семьи из трех человек, его неожиданных попутчиков. Слуги заносили на палубу вещи и на душе мореплавателя сильно отлегло. Плавать по морю ему представлялось возможным только на больших кораблях, а тартана совсем не вызывала в нем уважения.
Кроме того на причале находился капитан с помощником и группа провожающих офицеров, которая не привлекла его пристального внимания, так как там не обнаружилось длинного и усатого. Ковалоччо был в восторге от того, что случай подарил ему в попутчицы молоденькую девушку в синем, дочь своих родителей. Она тоже поглядывала на него, но больше ее интересовали отпускающие ее победители, к группе которых подошел еще один здоровяк, поначалу высотой и усами показавшийся чем-то знакомым, но не тот, кого ему было нужно.
Группа переговаривавшихся между собой англичан, стоявших чуть поодаль трапа решила вдруг куда-то направиться и внимание Ковалоччо привлек последний, запоздало оттолкнувшийся от борта суденышка на который прежде облокачивался рукой. Последним был тот самый только что подошедший, спешащей походкой догоняющий остальных. Заинтересовавший Ковалоччо этот человек был в такой шляпе, нелепой своими размерами, впрочем и у самого Ковалоччо сомбреро было ничем не лучше в том отношении, что его так же из-за головного убора не опознавали.
– Если не ошибаюсь, граф д’Олон?…спросил он того, которого уже с интересом поджидали остановившиеся сослуживцы.
– Как?! Капече! /положил руки на плечи/ Ты! Какого черта?
– Тихо, потом расскажу, то есть конечно сейчас, я уезжаю уже. Отойдем, чтобы нас оставили одних… Ну а вы, граф, скажите, как вы здесь могли оказаться?
– Как видишь /показал на свой красный офицерский мундир/ Завоевал этот островок и обретаюсь пока здесь. Вот до чего жизнь довела. Ну а ты?…Путешествуешь? Я же тебя не видел с того раза, как мы расстались в кабриолете, еще там, в Париже, помнишь?
– Как раз я то помню, а помните ли вы кому обязаны приятными воспоминаниями?
– Друг мой, о чем ты говоришь! Разве это можно забыть?…Ну давай расскажи мне о нем, с ним все хорошо, ты должен о нем хоть что-нибудь знать!
