Старина Пираже видевший его, не мог себе позволить омрачить ее радость и поэтому стараясь сильно не обнадеживать рассказал ей все как нельзя лучше.
В то время как князь де Бутера терзался, а Мальвази де Монтанья —Гранде плакала от радости, в кабинет незаметно подошла герцогиня Неброди и не замечая измены настроения на лице подруги проговорила чисто машинально из того что хотела сказать.
– Эти жалюзи отвратительны!…
Не зная сама ли она была застана врасплох или застала в нем заплаканную Мальвази, обратила внимание на письмецо в ее руках и с присущим только ей своеволием выхватила его из ее рук. Та и рада была с ней поделиться своим счастьем, одаренным улыбкой.
– Однако твой француз… я даже не знаю что об этом можно сказать.
– Вот и ничего не говори, молчи, ты слышишь не смей даже рот на его счет открывать!?
– А за это придет время ты мне о нем все, все подробненько расскажешь или напишешь. Ну а теперь…
– Ну а теперь мне нужно немедленно отправляться в дорогу.
– Ой, какая ты дура, куда ты сейчас поедешь? Это в городе еще ладно, а за городом что, ты думаешь хоть маленько?
– Я уже не могу думать, я только чувствую, что больше не смогу пробыть здесь ни лишней минуты.
– Но как ты себе это представляешь, идиотка, дождись хотя бы утра!
– Чем полагаться на утро, я лучше во всем положусь на сеньора де Бутера, он обязательно должен мне помочь. Помоги и ты если можешь.
– Чем я тебе помогу?!
Вместе с тем как герцогиня насмешливо отказалась, в кабинет смущенно вошел де Бутера, невольно слышавший все о чем говорилось за двумя дверьми, и не в силах скрываться вошел с готовностью выполнить любое желание княжны.
– Сеньор де Бутера, – чувствуя себя виноватой произнесла Мальвази, – помогите мне выбраться из города.
– Я весь к вашим услугам, – выдавил он из себя и откланялся.
Только одна герцогиня почувствовала с какой тяжестью он согласился, на первый взгляд машинальной фразой, трудно давшейся ему для произношения и еще трудней последовать своему согласию, самому же отрывать ее от себя. Одна герцогиня Неброди, проследившая за уходом де Бутера понимала как горько ему и как тяжко ему сейчас, как измучила его княжна и сама измучилась. Но не оправдывая этим нисколько подругу, она в тоже время очень жалела молодого князя, беззаветно любившего ее вот уже сколько времени, кажется лет!… Что герцогиня тронутая великодушием его захотела перенять его любовь на себя и утешить горе. Она захотела полюбить его, да и то сказать он всегда ей нравился.
Идя покорно выполнять порученное ему задание, невыносимое и приятное от одного того что его просила Мальвази, князь шел выполнять его со всем желанием выполнить и в то же время желал чтобы оно оказалось невыполнимым и невозможным. Но как на зло ему на голову приходили мысли одна другой лучше, пока он шел по дворцу к тому месту у выхода, где можно было найти распорядителя конюшен.
С ним разговор был недолог. Он ничем помочь не мог.
Не удовлетворившись отказом князь де Бутера ни за что не решаясь придти к Мальвази без ничего, сам не зная что искать, пошел бродить вокруг дворца в том числе и по его склонам от оснований непрерывной цепи корпусов в поисках того неопределенного что могло подойти для выезда княгини. Заходил он и на конюшню, осведомлялся при помощи золотой монеты о наличие лишнего из колесного транспорта и копытного. Но дворец был ничейный и ничего в нем из того чему следовало бы быть не было.
