Вытерпели, выстояли налеты, разобрали сирот по домам, оплакали погибших и работали, работали и работали.
Наступивший 1924 год предвещал опять недобрые времена. В январе умер Владимир Ленин – вождь революции и личность, которая и после смерти не одно столетие будет будоражить умы историков и мыслителей. По всей стране был объявлен траур. В назначенное время на 5 минут все остановилось: заводы, транспорт, люди. Юстина, помогая Якову в этот день, по распоряжению специально затопила котел мельницы. Загудели паровозы, и, подхватывая вселенскую скорбь, завыли собаки. Кутаясь на морозе в шаль, слушая скорбный вой, Юстина ощущала, как тоскливо сжималось сердце, как будто чувствуя, какие испытания и невзгоды выпадут на ее долю. И впоследствии, в самые тяжёлые минуты жизни, слышала Юстина этот тоскливый и протяжный гудок и плач многих, кто находился в этот день рядом. Это был скорее плач не по конкретному человеку, а плач по пламени лихолетья, который «из искры» смог высечь гений революции и в котором полыхал старый мир с его патриархальным укладом.
И в этом же 1924 году конфисковали мельницу, на которой работал отец, и семье пришлось уехать в деревню Морозово, в отцовский дом, где жила мачеха Якова. В деревне Яков работать уже не мог: врачи давно махнули на него рукой, да и денег уже не было платить за визиты к ним, ведь кормильцем семьи долгое время был он. И несчастный больной уже видел, что он в тягость, и чувствовал себя обузой, но в то же время беспокоился о детях и жалел Юстину, которая рвала жилы, чтобы поддержать в нем жизнь и свести концы с концами. И вот перед Рождеством, в 1926 году, отца и мужа не стало.
Конечно, Юстина видела, что Яков уходит в иной мир, конечно, она морально готовилась к вдовству и сиротской доле. Но, провожая в последний путь любимого мужа, Юстина с ужасом осознала, что теперь она не только живет за двоих, но и тянет воз жизни за себя и за того парня, который любил ее, детей, жизнь, который не мог убивать, но был убит еще там, на войне, про которую уже все забыли.
После похорон Юстина понимала, что в доме мачехи Якова, сварливой и злобной женщины, ей долго не продержаться. И вот настал день, когда мачеха, поджав губы, сказала:
– Юстина, неужели ты думаешь, что я допущу, что мои дети и внуки будут голодать и тесниться из-за того, что ты и твои дети сели мне на шею? Поищи-ка ты себе пристанище, ведь отец Якова выделял ему средства на обустройство дома. Моя совесть чиста – я ничего не должна тебе и твоим детям.
Юстина и сама хорошо знала обычаи меннонитов и то, что в семье между детьми не делалось никаких различий и помощь всегда оказывалась поровну. Яков получил от отца хорошую долю, что позволило в свое время молодой семье отделиться и хозяйствовать, и жить в своем доме не хуже других.
– Хорошо, я постараюсь решить этот вопрос в ближайшее время, – не став спорить и препираться, ответила Юстина.
Меннониты всегда отличались от других не только способностью умело вести хозяйство и участвовать в общественных делах на благо колонии, но и тем, что среди них была широко развита взаимовыручка и даже довольно внушительная ArmenKassa и подобие страхования. Но времена наступили неспокойные, бедственные, хозяйства у всех поубавилось: то, что не успели забрать или спалить в горниле Гражданской войны, конфисковали позже. И только невероятное трудолюбие и педантичность немцев во всем не позволила колониям пухнуть и умирать от голода в тяжелые для молодой России времена.
