Фридолин, нахальный барсучок - страница 3



Ну так вот, на южном склоне, том, что спадает к Цансенскому озеру, в светлом буковом лесу протекало детство Фридолина. О, как оно было прекрасно! Родился он вместе со своими сестрами и братом в самом конце необычайно холодного февраля, но, по правде сказать, малыши и не подозревали, до чего же холодно бывает на белом свете! Барсучья мама выстлала гнездо сухой листвой, мягким мхом и жухлой травкой – здесь было тепло и уютно. Еще бы: два метра под землей, сюда никакой мороз не доберется!

А уж какая чистюля была Фридезинхен! От жилого гнездышка она прорыла небольшой ход и в конце его устроила что-то вроде маленькой уборной. Детей она очень скоро приучила бегать туда по всем "делам", а помет аккуратно закапывать. Остатки пищи она тоже туда сносила: ведь ничто так барсукам не противно, как запах гнили и нечистот. Потому-то они, помимо пяти-шести отнорков, выкапывают две или три отдушины, которые выходят прямо наверх, чтобы воздух в норе был всегда свеж и чист.

О первых своих днях, проведенных в теплом, мягко выстланном гнезде, Фридолин, разумеется, ничего уже не помнил. Как и его брат и две сестры, он родился слепым, и прошло довольно много времени, прежде чем у него прорезались глаза и он стал понемножку ползать. Кормились они в ту пору скудно: вслед за суровым февралем и его ледяными ветрами пришел неприютный слякотный март. И мамаша Фридезинхен с ног сбилась, стараясь чем-нибудь заткнуть четыре ненасытных рта, да еще свой, пятый, в придачу. Но она не давала себе покоя и, вопреки всем барсучьим обычаям, иной раз даже днем покидала нору, если дети чересчур уж жалобно пищали, требуя поесть.

И Фридолин, и Фридрих, и Фрида, и Фридерика с нетерпением ожидали, что же принесет им мама. А сколько нового они узнавали в те дни: и на ощупь, и нюхом, и на вкус! Чего только не было наверху, в этом таинственном большом мире, которого они еще не видели! Мама Фридезинхен приносила то сладкий корешок, то буковые орешки, то желуди, свеклу или морковку, а то и лакомого дождевого червя, замерзшего ужа или вкусную-превкусную мышку. Однажды она принесла на обед осиное гнездо. До чего ж сладкий был в нем мед! Фридолин никак не мог взять в толк: почему мама каждый день не подает им такого лакомства? Он даже поворчал на нее за это немного. Глупыш, он и не догадывался, как трудно было маме доставать сейчас нужный им всем корм. Он-то думал, что сладкий мед приготовлен для него на каждом шагу.

И вот однажды – было это в начале апреля, когда солнце ласково пригревало, – наступил тот великий час, когда матушка Фридезинхен впервые вывела своих детей наверх. Как же барсучата встревожились, когда, выбираясь из норы, впервые увидели свет! Малышам даже страшно стало. Фридезинхен пришлось их подпихивать и ворчать, не то они все вчетвером поползли бы обратно в гнездо.

Но что было, когда они очутились совсем наверху, где ярко светило солнце. То вытаращат глаза, то снова зажмурят – с непривычки ведь больно смотреть на свет. Потихоньку-полегоньку стали они моргать, а потом уже и осматриваться. И тут сразу же посыпались вопросы.

– Мама, а что это такое желтое? И мягкое? И теплое? – спрашивали они про чистый, приятный песок, который матушка Фридезинхен выбросила из норы, когда ее копала.

– Мама, а что это такое длинное, коричневое и к зубам прилипает? – спрашивали барсучата, грызя смолистый корешок.