– Молодцы, здорово помогли, – ответил Котов, протягивая руку ему. Тот пожал, и рукопожатие вышло достаточно крепким, офицерским.
– Машину не трогали, как Вы и сказали.
Капитан быстро прошёл к задней двери и попытался что-то рассмотреть в салоне… Но там больше ничего не видно – вечерняя темнота уже навалилась всей своей массой.
– По номерам пробили, чья машина? На кого зарегистрирована?
– А как же, товарищ капитан. Первым делом.
Котов скосился на него, ожидая продолжения. Когда его не последовало, то сказал:
– Езерский, не заставляйте тянуть из Вас каждое слово. Владельца установили? Кто такой?
– Так точно, товарищ капитан, установили. Машина зарегистрирована на Бирюкова Андрея Захаровича.
Котов наморщил лоб. Имя показалось ему очень знакомым, но он никак не мог вспомнить, кто это.
«Может, это старость? – подумалось ему. – Слишком часто я в последнее время думаю, что этих людей я уже видел или знаю».
Издали заревела сирена. Сюда на всех парах нёсся Носов с командой криминалистов.
– Конечно! Бирюков! – заорал Носов в исступлении и хлопнул в ладоши. – Кокосов! Кокосов! Дима! Ну, ты чего там возишься?!
Дима разогнулся, продолжая сжимать в руке ультрафиолет.
– Это кровь, – сказал он просто.
– Спасибо тебе за это.
– Издеваться не так и обязательно, – сказал криминалист. – Чья это кровь, можно будет выяснить в лаборатории. Но если товарищ капитан утверждает, что эта машина была замечена около Театра молодёжи и сатиры…
– Я этого не утверждаю, – резко сказал тот. – Она ехала ночью мимо кафе с тупым названием. Которое в паре сотен метров от Театра молодёжи и сатиры. И попала на камеру.
– А я никак не пойму, – подала голос Вихрева, и все сразу посмотрели на неё с таким нескрываемым удивлением, будто до этого и забыли об её существовании. – Зачем ему вся эта волокита? Зачем ему этот геморрой?
– Хороший вопрос задаёт товарищ лейтенант, правильный! – оживился Носов. – Злоумышленнику надо испачкать свою машину, привезти тело сюда. Бросить. Бросить машину. Скрываться пешком.
– Но гуляла она одна около железной дороги после расставания с Балаевым. Вот здесь её маньяк и настиг, – сказала Вихрева.
– Типун тебе на всю голову, – сказал ей Носов. – Какой ещё маньяк?! Это просто дело рук психопата, страдающего от неразделённой любви.
– Или от неразделённого вожделения, – ввернул Котов. – Ты сказал, что Бирюков – это «конечно!». Почему ты его вспомнил? Откуда?
Носов глянул на него, как на старика с задержками в развитии.
– Бирюков Андрей Захарович. Он же «Слон». Проходил по делу о грабеже. Отделался поселением. И, кажется, в этот раз он влип куда серьёзнее.
– Про Балаева Вы тоже так думали, – вставила Вихрева.
– Ты ещё мало что понимаешь в оперативной работе, – пробурчал Носов. – На Балаева указала сестра Самойловой. Он был подозреваемым номер один. Мне надо было говорить с ним прямо и жёстко, чтобы он не нашёл никаких уловок и оправданий. И он высказал всё, что думал.
Вихрева помолчала.
– Ты, надеюсь, не забыла, что это он оставил эту бедную девочку одну? В такой-то глухомани! Я взрослый мужик, да у меня… У меня кровь стынет в жилах здесь.
Сначала он хотел сказать «очко сжимается», но потом решил, что это будет слишком жёстко для нежных ушек лейтенанта.
– Ну… Настало время задержания нового подозреваемого, – сказал Котов, хотя сначала хотел сказать что-то другое.
– Улики налицо, – поддержал подполковник.
