– Что случилось? Почему идёте в тыл?
– С передовой. Десантники нас сменили. Досталось тут…
Гулянин решил всё же разобраться в обстановке, уточнить, не изменилась ли она за то время, пока добирался до правого берега. Мимо проходил во главе небольшой колонны майор с артиллерийскими петлицами. Спросил у него:
– Товарищ майор, немцы далеко?
Майор остановился, посмотрел на совсем ещё юного военврача 3 ранга. В званиях то они были равны… Перевёл взгляд на машины, в кузовах которых вместе с имуществом сидели медицинские сёстры.
– Куда же вы с девчатами-то? Кто же это вас направил? – и он указал рукой в южном направлении.
– Что там? – спросил Гулянин.
– Танки! Вон прут в обход…
Только теперь Гулянин, приглядевшись, увидел сквозь завесу пыли султаны разрывов вокруг вражеских танков. Там шёл бой. Жестокий бой. Танков было много. Попытался сосчитать, но сбился. Мысль лихорадочно работала: «Надо выполнять боевую задачу! Надо выполнять приказ! А если враг обойдёт, отрежет от Дона? Какой подарок сделаю этим нелюдям. Девчонки, такие девчонки!!! Что с ними будет?»
О себе он не думал. Он думал о выполнении задачи и о медсёстрах, которые сидели в машинах, полностью доверяясь ему, своему командиру. Да, война устраивала и такие испытания. Врач, хирург, которого учили спасать людей на операционном столе, в эти минуты должен был принимать решение почти что такое, которое принимают командиры боевых подразделений.
Танки скрывала пыль, к тому же за ними тянулся дым от горевшей позади этих лютых чудовищ станицы. Там они уже сделали своё бесчеловечное дело.
– Я веду передовой отряд медсанбата в указанный район. Нужно развернуться и приступить к приёму раненых.
– Ну, смотрите. Командованию виднее. Только не нравится мне эта танковая армада. Ну а раненых хватает, – тихо заметил майор и, обращаясь к старшему лейтенанту, прибавил: – Нам пора на сборный пункт. Строй своих бойцов…
«Что делать? Повернуть назад? На каком основании? На том основании, что видел бой. Да, танки атакуют. Артиллерия ведёт по ним огонь. Бой. В бою раненые. А мы, значит, подальше отойдём?»
Гулянин решительно захлопнул дверь и приказал водителю:
– Вперёд!
До балки, в которой было приказано развернуть передовой отряд медсанбата, добрались быстро и без приключений. Гулянин ступил на землю и скомандовал:
– К машинам!
Всё завертелось, закрутилось и теперь вот-вот должно было окончиться катастрофой.
Вражеская колонна приближалась, а Людмила, ничего не подозревая, стояла у операционного стола в большой палатке. Она ушивала рваные клочья раны, останавливала кровотечение. Операция не была очень сложной, да и как можно сложную операцию сделать не просто в полевом медсанбате, а в палатке его передового отряда. Но… что могла делала. Она вся сосредоточилась на операции. Она забыла обо всём, кроме неё. Даже ушли тревоги, связанные со сложнейшей обстановкой. Хоть Гулянин и старался не пугать и не нагонять страху, но ведь и она видела вдали немецкий танки, которые шли к переправе.
Но врач есть врач, особенно хирург, особенно военный хирург. В эти минуты враг – это косая, растопырившая свои клешни над раненым. Нужно было обрубить эти смертельные клешни и она обрубала их шаг за шагом, даже не подозревая, что ещё более смертельная опасность нависает над ней самой и над теми милыми юными девчонками, которые ассистировали её в палатке…
Гулянин встал за дерево, продолжая наблюдать за колонной врага. Она уже была метрах в пятистах и продолжала приближаться. Шла без охранения, без разведки, да и понятно, ведь впереди уже действовала немецкая танковая часть. Она вела бой где-то в районе переправ.
