Сидели, пили пенную.
Снизу доносился шум, неясный и, как всегда, тревожный, но туда было еще далеко.
Мимо по балюстраде проплыло нарисованное кривым фломастером слово из трех матерных букв. Первая буква была «А», вторая – «Б».
«В который уже раз», – подумал Нестор.
– Мы, когда видим сон, можем проходить по одному месту неоднократно, – сказал человек в шляпе, – это нормально. Как по саду гуляя или по обширному дому, где много комнат, а в них мебель и картины на стенах. И в котором можно заблудиться, как в лабиринте.
Раздался многократно уже знакомый стеклянный звон и через короткое время повторился.
– И даже более того, – продолжал человек, – пространство сна ограничено по сравнению с пространством реальности, поэтому проходить несколько раз по одному месту придется неминуемо.
– Таким образом, – сказал человек с бородой, – если средь белого дня ты вдруг начнешь замечать на своем пути какие-нибудь повторяющиеся детали в виде предметов, картин или одинаковых слов, прозвучавших с разных сторон, то, значит, у тебя есть причина задуматься – не сон ли это.
– А если что-то повторяется слишком часто, то можно задуматься – не кошмар ли оно, – сказал Нестор. – Я говорю про этот стеклянный звон, который на самом деле сигнал мобильника. Почему-то у меня подозрение, что здесь что-то не так. Что-то вы недоговариваете в связи с этим звоном, и это подозрительно.
– Я не закончил мысль, – сказал человек в шляпе. – Пространство сна ограничено, но даже из малого количества элементов можно построить сколь угодно сложную конструкцию, если каждый элемент использовать многократно в сочетаниях с другими.
– Как слова мы строим из букв, а смыслы из слов, – сказал бородатый. – Из тридцати трех букв алфавита все, что угодно.
– Этих букв могло бы быть сорок три или двадцать три, и ничего бы не изменилось.
– Или даже тринадцать букв.
– Или три.
– Но тогда количество букв, необходимых для выражения тех же смыслов, возрастет непредсказуемым образом, – сказал человек с бородой.
– Возникает проблема, – произнес человек в шляпе, – сколько букв должно быть в языке – какое минимальное их число, – чтобы для передачи необходимых смыслов в среднем требовалось бы привычное нам количество букв?
– У нашего языка в этом отношении большой запас прочности, учитывая, сколько в нем свободных сочетаний букв, не соответствующих ни одному слову, и свободных сочетаний слов, не наполненных никаким смыслом.
– И что будет, если постепенно уменьшать количество букв в алфавите? Не увеличивая общего объема речи, разумеется.
– Сперва все прежде свободные сочетания букв окажутся заняты.
– Не все, потому что длина слова уменьшится.
– Потом у каждого слова будет появляться все больше синонимов.
– Это так.
– Потом фразы языка подвергнутся прессу так же, как раньше – слова.
– И в итоге получится что-то непредсказуемое, подобно тому как из черного угля под давлением в сто тысяч атмосфер получается прозрачный алмаз, блестящий цветами радуги.
– Каждая фраза будет иметь смысл, и даже не один.
– Смыслы не ходят поодиночке – где один, там, по крайней мере, и два.
– Где два, там, по крайней мере, и больше.
– Где два, там, по крайней мере, и три.
– Крайняя мера, она же – высшая мера, или крайняя мера – она же последняя. И тогда, если она последняя, два и три не могут быть крайней мерой.
«Они никогда не кончат», – думал Нестор. Два голоса сливались, и он уже не понимал, где говорит борода, где шляпа.
