Этот был немного постарше и, как бы сказать, поумнее. По крайней мере, лицо его не было застывшей маской убийцы.
А вот вопрос, который он задал, был такой… ментовский. Ну, кто ещё может так говорить: «Иван Павлович»? Менты? Полиция, в смысле? Сейчас такие особи в органах встречаются, что не всегда от братков-то и отличишь. Да, полиция! Вызвала всё-таки, старая!
Отвечая на вопрос, я качнул головой. И сразу же получил мощный прямой в челюсть.
Хорошо поставленный удар вынес меня в единственную комнату. Под ноги попалась какая-то тряпка, и я, не устояв, растянулся на полу, смачно приложившись многострадальным затылком по грязному паркету. Воздух из лёгких выбило напрочь, а в голове загудели колокола. Следующий заданный вопрос я просто-напросто не услышал, зато почувствовал смачный пинок, прилетевший прямо в ухо.
– …попался, сучёныш… – донеслось до меня.
«Не менты!» – своевременно мелькнула мысль.
В следующий миг братки обступили меня с трёх сторон и принялись пинать тяжёлыми ботинками. Казалось, их совершенно не заботило, выживу я после такого или нет.
Били жёстко, молча и явно со знанием дела. Мне только и оставалось, что свернуться калачиком, прикрывая руками голову. Даже орать, в надежде на то, что крики услышит кто-то из соседей и вызовет-таки полицию, я не мог – воздух из лёгких выбили ещё первыми ударами. Спасительная темнота не спешила слизнуть сознание, на что я, честно говоря, рассчитывал.
Однако секунд через двадцать вдруг понял, что не подыхаю от боли и даже могу дышать. Это было так странно… Лупили-то меня от души, по лицам быков было видно, как они напряжены. Мои же ощущения говорили другое – так, попинывают без энтузиазма. Но сначала же было больно! А сейчас как-то не очень. Выдохлись? Убивать не хотят?
– Харэ! Сдохнет ещё раньше времени!
Старший над быками остановил подчинённых и теперь задумчиво смотрел на меня. Глаза у него были карие, масляные такие, бабам поди нравятся…
Лях! Ты о чём вообще?!
Странное ощущение. Вроде меня крепко отмутузили, но, похоже, не отбили ничего и не сломали. Хотя ведь и по рёбрам, и по почкам, и по голове стучали неслабо. Руки, которыми я закрывался от ударов, и вовсе должны были превратиться в месиво из мяса и осколков костей. А я чувствую, что здоров. Относительно, конечно, но цел и невредим. Рассуждаю вон связно. Жрать только охота дико. Что за бред?
Двое шкафчиков рывком вздёрнули меня на ноги, а третий вмял кулак в солнечное сплетение. Тело ожидаемо сложилось вдвое, повиснув на руках быков, но, я это отчётливо осознал, дыхание не потеряло. Бьёт как девчонка!
– Воняет у него, как в бомжарне… – презрительно выдал один из братков. – Может, не он? А то порешим не того?
– Мля, у него пресс каменный… – пробурчал главный, потирая кулак. Схватил меня за волосы, задрал голову и рявкнул прямо в лицо. – Ты Польских? Ты, сука, Козыря завалил?
– Н-нет… – прохрипел я, чувствуя солоновато-железный привкус крови во рту.
– Гонит! – бросил тот, что удерживал меня справа. – Его морда, регистратор срисовал. А вон, кажись, паспорт…
Главный нагнулся за документом, раскрыл его и удовлетворенно оскалился.
– Он.
Махнул рукой, моя голова дёрнулась от сильной затрещины. Бык приблизил лицо к моему и доверительно сообщил:
– Мы тебе, клоун, яйца отрежем и сожрать заставим.
– Влад, мы палимся тут! – решил встрять в разговор правый. – Ща мусора заявятся, нахер такой зашквар?! Давай его сперва в гаражи, а потом уже…
