Водяной образ Исаны нахмурился:
– Ты скоро вернешься?
– Если повезет, до полудня. Если нет – к обеду.
– Постарайся побыстрее. Я по возможности буду держать его в рамках приличий, но не уверена, чтобы кому-либо удалось утихомирить Корда, не пролив при этом крови.
– Я смогу. Ты только осторожнее.
Исана кивнула:
– Ты тоже. Старая Битте говорит, Гарадос с супругой готовят нам грозу – самое позднее нынче ночью.
Тави тревожно оглянулся на северо-запад, где высилась громада Гарадоса, сердито взиравшая сверху на обитателей долины Кальдерон. Его верхние склоны уже побелели от снега, а сами вершины прятались в тучах – это злобная фурия горы сговаривалась с Лилвией, фурией холодных ветров, задувавших с Ледового моря на севере. Они собирали тучи, как овец в отару, доводили их до бешенства при дневном свете и обрушивали на жителей долины яростную бурю, после того как садилось солнце…
– Мы вернемся раньше, – заверил ее Бернард.
– Вот и хорошо. Да, Тави…
– Что, тетя Исана?
– Ты не знаешь, случайно, откуда у Беритты свежий венок из бубенцов?
Тави виновато покосился на дядю и покраснел:
– Ну, наверное, нашла где-нибудь…
– Ясно. Она еще не доросла до брачного возраста, она слишком безответственна, чтобы растить ребенка, и уж наверняка слишком молода, чтобы носить бубенцы. Как ты думаешь, найдет она их еще раз?
– Нет, тетя.
– Вот и отлично, – немного резко произнесла Исана. – Мы обсудим этот вопрос, когда ты вернешься.
Тави поежился.
Бернард сдерживал улыбку до тех пор, пока водяное изваяние не растворилось в ручье.
– Значит, не было девушек, да? А мне казалось, это Фред гуляет с Бериттой.
– Он и гуляет, – вздохнул Тави. – Возможно, для него она и носит венок. Но она попросила меня набрать ей бубенцов, и… ну, тогда мне казалось, что это очень важно.
Бернард кивнул:
– Совершать ошибку не стыдно, Тави, если ты извлек из нее надлежащий урок. Мне кажется, ты достаточно умен, чтобы это стало для тебя уроком: нужно делать то, что важнее. И что?
Тави нахмурился:
– Что – «что»?
Бернард продолжал улыбаться:
– Что ты усвоил этим утром?
Тави уперся взглядом в землю:
– Что с женщинами одни неприятности, господин.
Бернард открыл рот и вдруг оглушительно захохотал. Тави осторожно покосился на дядю и позволил себе слабо улыбнуться. Глаза Бернарда сияли весельем.
– Ох, парень! Это всего лишь половина истины.
– А другая половина?
– Другая? То, что тебя все равно к ним тянет. – Он покачал головой, и улыбка его сделалась мечтательной. – В твои годы я тоже отчебучил пару глупостей, чтобы произвести впечатление на девиц.
– А стоило?
Улыбка исчезла с лица Бернарда, но мечтательное выражение осталось. Просто улыбка ушла вглубь, словно он дарил ее тому, что существовало только в его памяти. Бернард никогда не говорил ни о своей покойной жене, ни о детях, тоже давно уже умерших.
– Да. До последнего синяка, до последней ссадины.
Тави вдруг очнулся:
– Как думаешь, Биттан виновен?
– Скорее всего, – ответил Бернард. – Но я могу ошибаться. До тех пор пока мы не выслушали все стороны, нам стоит воздержаться от окончательных суждений. Солгать твоей тете ему не удастся.
– Мне удается.
Бернард рассмеялся:
– Ты все-таки поумнее Биттана. И потом, у тебя богатый опыт.
Тави улыбнулся в ответ:
– Дядя, я и вправду могу отыскать отару. Нет, честно.
Мгновение Бернард молча смотрел на Тави. Потом кивнул:
– Вот и докажи, парень. Докажи мне.
