– Нет пока, только я их уже не так остро ощущаю. Но кофе выпью с удовольствием.
Выпив кофе и перевернув маленькие чашки так, как было положено, подруги некоторое время молча, вглядывались в кофейные узоры.
– Смотри, Лер, вот эта сторона и у меня и у тебя светлая и ровная. Это наша жизнь, которая была еще вчера. Тут даже цветы угадываются. А вот что готовит нам день грядущий.
– Чернота одна, – прошептала Лера. – Может, кофе у тебя не того помола, а, Том? Вот и не получается нормального рисунка.
– Кофе нормальный, я только такой покупаю. Смотри, у тебя как был мужик с топором, так и стоит. Только топор еще больше стал.
– Ты думаешь больше?
– Больше, больше, я же помню. Но видишь, и у меня в чашке тоже мужик с топором, и какие – то вьюги вокруг, завихрения.
– На паутину похоже, – прошептала Лера. – Том, а разве такое бывает, чтобы в двух чашках повторялось одно, и тоже?
– Если честно, я первый раз такое вижу, – вздрогнула Тамара.
Девушки загрустили, так не хотелось впускать в свою жизнь горести и напасти, да еще странных мужиков с топорами. И откуда они возьмутся?
– Лерочка, давай пообещаем друг другу, не ввязываться ни в какие темные истории!
– Давай! Только как понять, темная эта история или светлая? Ведь, это только в конце пути можно выводы делать, где надо было стелить соломку.
– Ну, прислушиваться к себе чаще. Анализировать ситуацию, поступки свои и других. Ведь мы же с тобой девушки разумные.
– Пойдем гулять, разумная девушка.
«Глупо, конечно, все, – думала Лера, – и гадание это и тревоги наши. Сейчас пройдемся по набережной, посмотрим на людей, сдуем Томкину паутину и успокоимся».
– Том, а вот если бы к тебе кто-то пришел с такими волнениями, ты бы что человеку посоветовала? – спросила Лера, когда они вышли на набережную.
Тома с семьей жила на набережной Робеспьера. Напротив их дома, на другом берегу Невы высились знаменитые Кресты и Томка жаловалась, что такое соседство негативно отражается на ее ауре и настроении, она даже шторы на окнах старалась держать все время закрытыми, но уезжать из любимого района не хотела.
– Ну, я бы заглянула в свой магический шар, это располагает клиентов, внушает уважение. Потом подержала бы человека за руки. Знаешь, мне иногда, в самом деле, приходят какие-то видения. Я вдруг понимаю, что вот с этим человеком может случиться что-то плохое, а этот только зря себя тревожит темными мыслями…
– Вот как мы себя сейчас, – Лера попыталась перевести в шутку их сегодняшнее гадание.
Но Томка подачу не приняла, а остановилась и с тревогой взглянула зелеными глазами на подругу. На своих высоченных каблуках она была почти одного роста с Лерой.
– Лера, это не шутки. Пожалуйста, будь осторожна. Если не хочешь, не рассказывай мне, но не делай ничего, что может тебе навредить. Лучше уйди в сторону, даже с потерями.
– Да мне нечего тебе рассказывать, – Лера почувствовала, как глубоко в душу проникает Томкин взгляд. – Все, как всегда. Тихая жизнь, рутинная работа. Реставрирую, грунтую, смываю.
Тома отвела взгляд и вздохнула:
– А знаешь как фамилия того клиента, у которого жена умерла? Паукян. Мне помощница смс сбросила, когда я одевалась. Вот и не верь ощущениям.
Вечером Лера два раза покрыла холст грунтовкой, подсушив немного его феном. Воскресное утро подарило тихую солнечную погоду, и Лера выставила холст на балкон.
– Не сушильная камера, конечно, но тоже сойдет. Как во времена Леонардо, – улыбнулась Лера. – Но чья, же все-таки это работа? Не думаю, что родственница нашего Павла первого была счастливой обладательницей Рембрандта. Да и не в его духе были такие пейзажи. Ах, как хочется скорее узнать, чья же эта картина!
