Палаток было всего две. Каждая – старого, еще советского образца, вмещающая по двадцать–двадцать пять человек. А если учесть, что стандартные армейские кровати на этот раз в комплект не вошли, то на десяток разведчиков-спецназовцев условия были поистине царские. Демидов с присущей ему щедростью даже хотел предоставить одно «помещение» местным жителям, которые в большинстве своем спали под открытым небом, но кто-то из прилетевших на Гаити раньше россиян иностранцев отговорил его от этой затеи.
– Во-первых, – предупредили Алексея, – гаитяне и так неплохо себя чувствуют на улице, во-вторых, аборигены запросто могут обменять подарок на спиртное, в лучшем случае на еду. Но самое главное, они непременно передерутся из-за места в этой самой палатке.
Выслушав все эти доводы, Купец задумчиво почесал в затылке, после чего решил эту проблему с чисто русской простотой:
– Фиг с ним, с актом доброй воли... – заявил он. – Будет у нас числиться в качестве резервной.
Вечером, когда уставшие от впечатлений спецназовцы наспех перекусывали выданным на «базе» сухим пайком, Саша Ефимов, облизывая ложку, невинно поинтересовался у Демидова:
– Командир, а мы сюда для чего прилетели? Завалы разбирать или у нас какое-то другое мероприятие намечается?
Демидов на мгновение замер, потом проглотил кусок тушенки и недовольно пробубнил:
– Под руку обязательно было про такие вещи спрашивать?
– Погоди, Леха, – тут же встрял в разговор Локис, – мы все в одинаковом положении, а значит, имеем право знать, какая бяка может нас ожидать...
– Да дайте вы спокойно пожрать! – взмолился Демидов. – Успеете вы все узнать. А во время еды думать надо только о хорошем.
– Погоди, командир, – попытался возмутиться Володя, – что значит думать о хорошем? Мы, в конце концов...
– Отставить разговоры! – не дал ему договорить Демидов. – Пакет с заданием у меня, он подписан тремя генералами из Генштаба, опечатан тремя сургучными печатями, вскрыть его я имею право только в ноль часов по московскому времени... всем все понятно, что я сказал? По московскому времени. А мы от него сейчас отстаем на шесть часов. Арифметику из вас кто-нибудь помнит?
Разведчики смущенно примолкли.
– Простите, что я вмешиваюсь, – раздался неожиданно тихий, но достаточно уверенный голос. – Вы несколько неправильно поняли эту разницу...
Все разом обернулись, чтобы понять, кто осмелился нарушить неписаное правило разведки: командир группы имеет право на единоличное принятие любого решения. Говорившим оказался тот самый крепыш, которого ввели в состав группы буквально за полчаса до вылета. Кто он такой и что должен был делать, никто из разведчиков не знал. Но все видели, что, провожая группу до самолета, полковник Туманов обращался с крепышом подчеркнуто вежливо.
Все это время крепыш вел себя более чем скромно, в разговоры ни с кем не вступал и даже в стычке с полицейскими не участвовал. Возможно, поэтому о его существовании все и забыли. И вот сейчас он совершенно неожиданно, а главное безапелляционно, влез в разговор.
– То есть как это неправильно? – выходя из состояния легкого шока, поинтересовался Демидов. – Поясните, уважаемый...
– Все очень просто, – мужчина поднялся со своего места, – разница с Москвой здесь действительно шесть часов. Только не в минус, а в плюс. Мы же в Западном полушарии, понимаете?
– И что из этого?
– А то… простите, не помню вашего имени… что когда в Москве было ноль часов, здесь было шесть часов вечера. Сейчас на Гаити половина одиннадцатого вечера, значит, в Москве – половина пятого утра следующих суток.
