Дима еще спал, когда Аня вскочила с постели, как ужаленная. Было шесть утра. Ей приснился, какой-то кошмарный сон, который она не запомнила, и очевидно навеянный прошедшим нервным днем. Она пыталась еще вспомнить этот сон, но не смогла. Еще было рано, и она решила больше уже не ложиться. Тихонько пробралась в ванную комнату. Умылась и почистила зубы. Вдруг в зеркале заметила себя, какой-то отчужденной и уставшей. Легкие еле заметные морщинки у края глаз веером обозначили веки у висков. Ее зеленые глаза еще хранили живой блеск молодости и красоты, которых не коснулись тяготы житейских проблем. Но блеск стал жестче. Глубоко вздохнув, она оторвалась от зеркала и вышла на кухню. Там она застала Анну. Собинова по-хозяйски взялась готовить кофе. Женщины молчали, старались не разговаривать друг с другом и не смотреть друг на друга. Анне было стыдно за вчерашний день. Ане было неловко за мужские нравоучения подруги. В конце концов, они сели молча пить кофе, закусывая печеньем «крокет». Первой нарушила молчание Анна, – Знаешь, я тут подумала, может, я отведу Димочку в садик, а ты съездишь на почту?
– Я тоже об этом подумала. А знаешь, давай. Только я его одену, и мы все втроем выйдем из квартиры.
– Идет, – согласилась Собинова, она снова стала уверенной в себе и обрела то спокойное выражение лица, которое привыкла видеть перед собой Аня.
В восемь утра все были в сборе. Дима веселый и общительный был одет в свой теплый комбинезон и зимнюю курточку с капюшоном. А женщины в свои старенькие пальто и в пуховые платки. Анна не выдержала, и заметила:
– Как сельские бабки.
– Зато тепло и уютно! – ответила на реплику Аня.
Все трое весело вышли в переменчивую мартовскую непогоду. Ане пришлось добираться на метро. Перед зданием главпочтамта, выстроилась шеренга такси. Таксисты стояли у своих машин, зазывая пассажиров в надежде подвезти кого на Киевский вокзал, кого в Шереметьево, с вожделением, ожидая своего пассажира.
– Девушка, а девушка, поехали. Возьму не дорого!
– Нет, спасибо. – отвечала им Аня.
– Мы Вас подождем! – отзывались водители.
Тем временем, Аня вошла в просторное фойе. Напротив, входных массивных дверей, в самом конце длинного зала, сидела за своим окошком администратор главпочтамта. Аня направилась прямо к ней.
– Я пришла узнать, можно ли получить письмо до востребования трехгодичной давности?
Администратор, белокурая полная женщина в годах, строго, смерив Аню взглядом, холодных серых глаз поверх своих очков, строго сказала:
– Вы что, милочка, смеетесь? – сделав выжидательную паузу, спросила, – Или, как?!
– Я вполне серьезно?
– Ну, знаете, милочка, письма невостребованные месяцев три четыре, отправляются обратно адресату.
– Ну, а если на них нет обратного адреса, тогда, что?
– Ну, эти сдаются в архив.
– А оттуда, можно их получить?
– Это невозможно.
– Да, почему же, черт возьми?! – Аня сама испугалась своего голоса, но, было уже поздно.
– Вы мне тут не грубите, милочка? – с железными нотками в голосе, ответила администратор. У Ани навернулись на глаза слезы:
– Извините. – глухим голосом, отвечала она, – Я не хотела, это письмо для меня очень важно?
Администратор сжалилась над бедной женщиной и уже потеплевшим голосом ответила:
– Они упакованы в мешки и хранятся около пяти лет, затем сжигаются.
Проблеск надежды мелькнул в глазах Ани.
– Так, значит, можно все-таки обнаружить там письмо?
