Раз напасик, два напасик, и вообще ни как не прёт. Сидя на холодном полу с красными стенами и трескающимся потолком, мы начали жаловаться друг другу на свою судьбу: заботы, проблемы, непонимание. С каждым вдохом re:альность становилась все более размытой.
Наконец, когда ни один из нас не чувствовал себя лучше, Степан, с неспокойным взглядом, сказал:
– Есть идея! Давайте развернем газету и посмотрим, что там пишут.
Мы попросили Чепа принести старую газету, пыльную и заляпанную. Он вытащил ее из-под стола, где она лежала несколько месяцев. Развернули всю газетку, и надписи сразу бросились в глаза, словно заиграли с нами.
– Смотрите! – кричал Степан, указывая на крупные буквы на первой странице. – Блин, тут пишут о стиральном порошке!
Вместо того чтобы смеяться, нам стало интересно. На что-то надо отвлечься.
– Я всегда знал, что стиральный порошок скрывает в себе множество тайн! – философски заметил Призрак.
И вот тут, среди пыли заброшенного места, мы зашумели: кто-то погрузился в мысли о стирке, кто-то с улыбкой думал о том, как забрать у жизни всё, что она может предложить.
Так, среди дурмана и отголосков уличного шума, начала появляться некая сверх-RE:альность.
– Слушайте, – вдруг произнес я, как будто меня осенило, – а что если на самом деле одна из этих реклам скрывает настоящие секреты?! Пришло время нам показать, кто есть кто!
И тут на меня посмотрел Фантик, мой старый друг с горящими глазами. Его всегда интересовали "материалы" покруче, чем просто стиральный порошок.
– Зигаки! – резко выкрикнул он. – О'дин предал меня, надо показать, кто кого! Ты, Фантик, должен разобраться!
– Сэр, – с почтением произнес Фантик, – купите черный пистолет, сэр.
Смех внедрился в атмосферу, но я заметил, что под этой шуткой скрывалось больше, чем просто игра слов. В тот момент в нашем кругу возникли вопросы, на которые мы боялись ответить. Мы начали беспокойно перешептываться о предателе. Кто это мог быть? Каждый оказался под подозрением!
Ночь продолжала стучать по деревьям за окном, словно подсказывая нам уйти в потёмки и освободиться от нажатия тяжелых мыслей. Я снова оглядел компанию друзей, и, как будто в этот момент, каждый из нас стал частью замысла.
– На самом деле, – задумчиво произнёс Степан, – что нам делать с пистолетом?
Но суть заключалась не в чём-то материальном. В этот момент в воздухе возникло ощущение опасности и загадки. Мы начали разбирать вещи на части, понимая, что каждое слово, каждый жест, каждое брошенное указание несет в себе нечто большее. Мы были как в старом фильме, где герой не понимает, что за ним охотятся.
Тем временем у меня возникла новая идея. Мои мысли блуждали от стирального порошка к маленькой африканской деревне, где детские глаза горят от радости, получая свои подарки.
Было утро нового дня. В этот день обычно дарят подарки детям. Африканские дети всегда мечтают о многих вещах. За что они боролись? Иногда это была коза, которую можно оседлать, а иногда – чёрный пистолет, который может подарить возможность оказаться в безопасности.
Странная мысль пронзила мой разум. Неужели Санта действительно мог решить, что подарок был чёрный пистолет, если мир так крутился вокруг этого вопроса? Может, подарить им надежду на лучшую жизнь, а не образы, которые быстро сгорят в огне re:альности?
Вспомнив о детях и их мечтах, мне вдруг стало ясно, что эта ночь, даже полная опасений, может привести к чему-то большему, чем просто занятия. И, возможно, нам нужно было оставить изменившийся мир позади и вернуться к простым радостям, которые когда-то согревали наши сердца.
