Ну так я же не спорю. Наоборот рада, что Саша сейчас свободна, рвется в бой и готова тащить все на себе, как паровоз. А я и на роль вагончика сгожусь. А если бы в этом вагончике еще удалось тихо присесть к окошечку и вздремнуть чуть-чуть под мягкий перестук колес…
– А зачем Лу? – осторожно спрашиваю я, усилием воли сбрасывая сонливость.
Я знаю, что Лу – подруга Саши, но видела ее всего пару раз, к тому же особого общения не получилось. Лу по большей части молчала, изредка поглядывая на меня прозрачными зелеными глазами, в которых стояла внимательная тишина и легкая улыбчивая грусть. А если и подавала голос, то ее слова всегда звучали спокойно, тактично и ненавязчиво.
Удивительно, что они подруги. Настолько разные. Сашка – солнце: горячее, пылающее, жадное до эмоций, а зазеваешься, то получишь или ожог, или по темечку. В фигуральном смысле. Хотя и в прямом эта девица тоже может. Но при этом люди к ней тянутся, как к солнцу, и рядом с ней хорошо, тепло. А Лу я бы скорее сравнила с луной. Тихая, бледная, за ветками прячется…
– Зачем Лу? Не знаю, Ксюш, – пожимает плечами Саша. – Может, и незачем. Но моя интуиция шепчет, что Лу может понадобиться. А я своей интуиции доверяю. Этот шепот не раз меня из беды вызволял.
Пожимаю плечами. Я разве спорю? По мне так, чем больше народа, тем веселей.
– А тебе что сегодня снилось? – чтобы поддержать разговор и переждать время до прихода Лу, интересуется Саша.
– Ничего не помню. Я обычно ночью как в омут проваливаюсь. Да что тебе дались эти сны! Вот Лу что снится?
– Лу часто мертвые снятся, – спокойно заявляет Саша, и я радуюсь, что сижу в машине, где со стула падать просто некуда. В крайнем случае, можно попытаться сползти на резиновый коврик, но это так неизящно…
– А почему ей они снятся? – спрашиваю дрогнувшим голосом.
– Не знаю, – пожимает плечами Саша. – Ей с детства разная нечисть и мертвые являются. Может, у нее порог чувствительности к таким явлениям высок, а может, они ее любят. Дар у нее такой. Поэтому и пригласила. На всякий случай.
Ничего себе дар! Да я бы от такого дара не только бы отказалась, но еще и за свой счет отправителю отослала. Перевязав ленточкой. Бр-р-р… Надо же – мертвые к ней во сне приходят. Нет уж, извините, мой сон – это моя крепость, моя цитадель, куда я никого не приглашаю, никого не зову, а тем паче жмуриков. Ночью я хочу просто погрузиться в приятное забвение без неприятных визитеров. Чур меня, чур!
– И когда у нее это началось?
– Вроде она рассказывала, что ее в детстве русалки чуть не уморили. А потом подросла, и началось.
– Русалки? Понятно, – даже не пытаясь выудить хоть что-нибудь похожее на смысл в мутной воде этой нелепицы, соглашаюсь, киваю, как болванчик, головой и отчаянно зеваю.
– Не выспалась, что ли? – косится Саша.
– Ага. Домой ночью уже вернулась. Клиентка постоянная позвала на дачу. Потребовала, чтобы я обереги ей новые привезла. Старые, мол, уже не действуют.
– Ну и ты…
Саша хитро щурится. Ненавижу, когда она так смотрит. Ведь насквозь видит, нутром чую. Это я другим могу мистического флера напускать, а Сашку этим не проймешь. Она столько всего в жизни повидала, что от него – флера, то есть – как от комаров отмахнется и дальше пойдет. Но делать-то что прикажете? Как на баранки с маком в жизни зарабатывать? Кто-то икебаны мастерит, кто-то павлинам хвосты крутит, ну а я… Я только одно умею.
