Ему, очевидно, надоело сидеть, он встал из-за стола и начал, не прекращая разговора, ходить между окном и камином. При каждом шаге его хлопал по бедру массивный кожаный футляр.
– А что вот это, Андрей? – спросила Альба, когда он поравнялся с нею в очередной раз.
– Это? – Новиков вновь внимательно посмотрел ей в глаза, как давеча, после вопроса Герарда. Лицо у него вдруг стало неприятное. Отстегнув ремешок, перехлестывавший крышку футляра, он вытащил и показал ей тусклый блестящий пистолет с длинным стволом и изогнутой деревянной рукояткой.
– Прошу. «Борхарт-Люгер 08». Огнестрельный механизм на предмет самообороны в период межгосударственных конфликтов и классовых битв, годится, разумеется, и в других ситуациях. Если останетесь здесь, придется научиться пользоваться.
– А что, есть необходимость? – спросил Корнеев.
– Стал бы я его таскать, – дернул щекой Новиков. – А у вас какое оружие?
– Сейчас – никакого. А вообще, конечно, имеется, только на других принципах…
– А этот чем плох? Ну ладно, об этом тоже еще успеем…
Новиков спрятал пистолет и вновь стал веселым и добродушным. Впрочем, разговор затухал.
Корнеев тоже подошел к окну. Садящееся солнце окрасило ледяные узоры в нежно-матовый цвет. От стекла тянуло холодом.
Страшно все же. Сейчас он уже сдал бы свою вахту, посмотрел гипнофильм или почитал бы и ушел в сон на свои сорок суток. А где он сейчас? Голова плавно кружилась, в ушах слегка шумело. Словно поднес к уху большую раковину. Новиков подошел неслышно, стал рядом.
– Вы, я вижу, постарше других и покрепче, – совсем новым, негромким и сочувственным голосом сказал он. – Я все понимаю, но так сейчас надо. Не считайте меня бесчувственным болваном. Мы просто знаем толк в соответствующих ситуациях. Вы сколько лет живете?
– Я? Пятьдесят пять…
– Нет, не вы лично. Вообще люди.
– Кому как повезет. А в среднем лет сто пятьдесят – сто восемьдесят.
– Да… А мы – семьдесят. Ну, чуть бывает больше. А то и это не дотягиваем.
– Я знаю. И еще у вас войны.
– Это тоже есть. Так что с траурными моментами почаще вас сталкиваемся.
Помолчали еще. Новиков хрипел трубкой, деликатно пускал дым в сторону.
– Но все же – откуда вы здесь? Ведь в наше время, в двадцатом веке, к звездам не летали…
Новиков усмехнулся.
– Вы знаете, как далеко мы сейчас от Земли?
– Знаю. Больше тридцати парсек.
Новиков кивнул и отвернулся. Засмотрелся на Альбу, которая увлеченно занималась книгами. Брала их в руки, перелистывала, вдыхая ни с чем не сравнимый запах старой бумаги и переплетов. Через эти пакеты печатных листов прошлое удивительным образом смыкалось в ее руках с настоящим, тем более что на полках стояли книги не только двадцатого, а и девятнадцатого, даже восемнадцатого века.
– Знаете, давайте обо всем – завтра, – как бы даже просительно сказал Новиков, отрывая взгляд от девушки… – А сейчас я предлагаю – в баню. Очень способствует. – Он уже не в первый раз употребил это бессмысленное, но какое-то очень многозначительное выражение. – Кстати, вы знаете, что такое настоящая русская баня без всяких новомодных тенденций?
– Я знаю, – сказал Герард. – Это гигиенический ритуал, основанный на древнескандинавских философских и религиозных воззрениях. Имеет отношение также к культам богов огня и воды…
– Здорово! – восхитился Новиков и посмотрел на Корнеева, словно приглашая его принять участие в веселом розыгрыше. – Только, по-моему, ваша формулировка страдает излишним академизмом, что ли… Похоже, на практике вы с этим ритуалом не сталкивались. Странно. А он есть альфа и омега российской культуры, никак не скандинавской. Впрочем, если вы имеете в виду финскую баню, так называемую сауну… Хотя и она – не более чем заимствование русской же идеи.
