– И?
– Мы не попадём в ТОТ, – он выделил голосом, – город.
Обдумав новость, я лишь кивнул:
– Ну и хорошо.
– Чем бы? Даже не отомстим за Ларига и парней.
– Напротив. Сам подумай: там выжженный город. Там некому мстить.
Вид кивнул, скулы его заострились:
– Что… – слова давались ему с трудом. – Как вы поступили с телами?
– Там уцелело только одно здание, построенное из камня. Затащили туда, подожгли, и после я обрушил стены.
– Хорошо, – командир кивнул и снова повторил: – Хорошо.
Наверное, минут десять мы шли молча, приближаясь к полосе песков и скал. Я с сомнением стал прикидывать, как мы будем пересекать их: пусть у нас есть опыт с перетаскиванием давильщиков, но теперь нас больше, а опытных людей меньше. А я даже не помню, давал ли указание Пламиту восстановить наборы пескоходов. Может, он и сам озаботился? Всё же опытнее меня. Или этим занялся Хот? От мыслей меня отвлёк Вид:
– Там на совещании что-то говорили о новой тактике для строя. Стоял, хлопал глазами, как дурак. Введёшь в курс дела?
– Конечно, командир. Всё просто: у них море тварей, а у нас теперь море маны. Делаем ставку на амулетную броню и артефакты. Занимаем позицию, чертим передающую печать, активируем Исток, и он заливает всё вокруг энергией. Мы так и делали в Виатире.
Вид бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся. Помедлив, я продолжил:
– Если удар не смертельный, то двадцать секунд – и накопители полные. Но, по личному опыту, времени уходит даже меньше.
Собеседник понимающе кивнул:
– Поэтому все теперь в тяжёлой броне.
– Да. В ней и накопители побольше.
– Это потому, – голос Вида дрогнул, – у нас такие большие потери?
Эти слова неприятно кольнули. Он что? Винит меня в этом? Глухо ответил:
– И поэтому тоже…
– А откуда у тебя появился этот Исток? Вроде капитан Латир ни слова не говорил о поступлении новых артефактов в часть.
Мне осталось лишь пожать плечами:
– Он у меня всегда был. Один из первых столичных образцов.
Вид вскинул взгляд, затем перевёл его на Гвардейца.
Я подтвердил очевидное:
– Да. Нам новую модель и выдавать не стали. Их мало.
В очередной раз обшарил округу «Сетями». Это, похоже, надолго стало привычкой. Командир отметил, как надолго я застыл, и верно понял причину:
– Эти новые поисковые заклинания такие тяжёлые?
– Нет, в пределах разумного для моей ступени. Но я ещё и своим проверяю.
– Тем самым, что и обнаружило их?
– Нет… Там… Случайно вышло. Не дрогни одна из нитей, и мы бы позже на опорнике погибли, как и остальные.
Обернулся, указал рукой направление, куда не так давно смотрел в «Око»:
– Вон там как раз зажали давильщиков. Когда мы пришли на помощь, от них оставалось меньше половины.
– Ясно. Ясно.
Я отметил новую странную привычку Вида повторять слова, но смолчал. Разговор вообще давался мне тяжело. Слишком много между нами встало безмолвных мёртвых, которых он оставил мне живыми. Наконец, командир тяжело, с усилием, сглотнул и тихо попросил:
– Вечером… расскажешь, как вы бились?
«И умирали», – продолжил я его невысказанные слова и кивнул:
– Конечно, командир.
Из крепости мы вышли достаточно разрозненно: между колоннами бригад было от ста до двухсот шагов, позволявших нам, головным ротам, выбирать более удобный путь и не снижать скорости. Я размышлял о времени, нужном нам на пересечение песков, забыв, что мы, невольно повторяя тактику зелонцев, выдвинулись из Пеленора волнами. Конкретно наша рота – второй волной. А у первой вряд ли нашлись артефакты пескоходов и уж точно не было привычных к переходу бегунцов – ведь там шли роты, созданные вокруг уцелевших крох первой бригады, участвовавшей в ночной вылазке из крепости.
