Гарпии, летящие над утром - страница 12

1

Когда я попытался выяснить, как отсюда выйти, мне сказали, что не имеют представления. Кто его имеет, они тоже не знали. От этого разговора остался какой-то нехороший осадок. Не разговор, а сплошное идиотски глубокомысленное перестукивание. У меня даже создалось впечатление, что оппонент меня не видел. Это даже не разные помещения одного этажа, разделенные непреодолимой стеной, – разные этажи восприятия. Разные этажи в разных зданиях. Место было каким-то неуместным. Некое смутное и не вполне осознаваемое еще во всем объеме жжение где-то в области правой пятки беспокоило все чаще, и я остановился посмотреть, что это там такое могло быть.

Тишину нарушало мягкое шуршание. Звук шагов удалялся, тишина оставалась, она работала, как всегда, молча, все прибирая до крошки, заставляя шорохи искажаться, плескаться, множась, вздрагивать и разбегаться в стороны короткими испуганными кругами.

По одну сторону голой стены тянулись вбитые в камни железные проржавленные кольца, в которых кое-где сидели рукояти факелов. Они коптили низкий потолок и нагнетали атмосферу склепа. Здесь явно кто-то был. «Естуде-э-э-э… – уныло тянул где-то вдали севший голос. – …Эй. Ол май троблис симт coy фа-а-руэээээ-э… э… э…» Голос, поперхнувшись, закашлялся, вслед за чем в коридоре зависло неразборчивое бормотание. В сущности, мозоль была совершенно так себе, смотреть было не на что. Она больше кричала о себе, чем заслуживала упоминания, однако прежнее бодрое самочувствие было подорвано. Настроение шевельнулось, дрябло взгромоздилось на новый приступ глухого раздражения и ушло к нулю. Дальше по коридору кто-то стоял. В черном щербатом кирпичном провале мажущих теней и пляшущих кроваво-красных отсветов имелось некое несанкционированное скопление. Неприятные лица здесь все-таки. Нехорошие. Невыспавшиеся лица и неприятное внимание перезревших быков, которым на глаза попался случайно забредший в стойло турист. Кубические челюсти и одинаковые сосредоточенные морды, одинаковыми взглядами провожавшие проходимца. Настоящие мужчины. Могучие яйценосы. Кажется я у них тоже не вызывал сочувствия. Связываться сейчас не хотелось. Чуть поодаль мясистый половозрелый сударь с нетрезвой координацией движений, сохраняя на лице подчеркнуто трагическое выражение, в некой мрачной субстрации прижимал к своей груди кого-то, судя по всему, случайного прохожего. Посетитель преисподней не переставал слабо отпихиваться и затравленно озираться. Было видно, что эта часть преисподней не входила в число достопримечательностей его маршрута. Податливые щуплые плечи его оппненту были не соперники. «Всё отлична, бр-рат…» – с исключительной болью и теплотой в голосе повторял мужчина собеседнику, порывавшемуся все время не то что-то возразить, не то присесть. Выглядело так, что шаги к преодолению расхождений во взглядах делались лишь с одной стороны. Шаркали подошвы, с треском соприкасались головы, парализовано перебирались по полу ноги. Здесь веяло невыразимой безысходностью и дружелюбием. «Хорошо шагает, широко… – одобрительно заметил один бык с прижатыми сломанными ушами другому. – Нe идет – пишет. Спортивная походка. Боксер, наверное. Я тоже так хочу…»

Меня вежливо взяли за рукав.

– Братишка, ты боксер?..

Обнаженные круглые вислые плечи под майкой и раздавленный нос выражали скромную признательность. Не знаю, по какому поводу. Нездоровые переспелые физиономии, плохо различимые в отсветах дальних факелов, нависали, как подштанники. Я старался глядеть мимо.