Ему что-то говорили в спину, пока он удалялся, не оглядываясь и все увеличивая шаг, что-то укоряющее, предрекающее неблагоприятные прогнозы на будущее, потом он свернул за угол и смешался с толпой.
Источник шума, должно быть, находился где-то здесь.
Большие массы народа что-то скандировали, приглушенные визги сменял смех, под восторги объявлялись результаты. Кажется, кого-то били. Мимо, покачивая широкими хорошо развитыми плечами и сжимая в тренированных руках катушки с магнитной лентой, в направлении призывно распахнутых дверей проплыли замкнутые спортивные лица. Загомонили с новой силой.
Он ступал следом.
В большом зале царило обычное для спортивных состязаний оживление. Над орущими массами болельщиков лениво ворочалась духота, вспыхивали и гасли табло, галдели комментаторы, над головами тенями сновали кинокамеры. В углу, собрав всех вместе, вводили в курс и поднимали боевой дух. «…в преддверии получения крупной партии нового оборудования троеборье между отделами программного обеспечения на скорость заправки в эвээм ленты, и, все, кому дорога честь отдела…»
У выхода теснились. Спаренный косячок дружелюбно настроенных сотрудников, один другому подыгрывая и подмигивая, зычно подбадривая один другого, ушла в направлении дверей, как лопата в песок, но на полпути увязла. Ему каким-то чудом удалось протиснуться вперед. Впереди нехорошим голосом попросили не прижимать; что за барьером – было почти не разобрать, но центр свободного пространства занимала колонна, по всему, катушечных магнитофонов. В отдалении от них, не сводя неподвижных взглядов с агрегатов, мрачно ждавших на рядах стульев, встряхивала руками группа мужчин в спортивных трусах и майках.
У крайнего аппарата возился некто в белой сорочке с черной «бабочкой», согнувшись и манипулируя указательными пальцами обеих рук. Он на секунду занял вертикальное положение, чтобы только нервно поддернуть двумя пальцами стрелку брюк, затем опустился рядом со стулом на корточки. Все ждали. Джентльмены за столом, скучая, вытягивали губы трубочкой, поглядывая на часы.
Управившись, наконец, и оставив в покое агрегат, человек с «бабочкой» устремился к столу с джентльменами и часами. Бабахнул выстрел, кто-то упал, мужчины с топотом, расталкивая друг друга и спотыкаясь, со всех ног бросились в направлении стульев.
Неожиданно во всю свою оглушительную мощь бабахнул еще один выстрел, сверху что-то посыпалось, его оттеснили назад и какое-то шальное течение понесло к выходу. Зал сказал: «А…» Он пытался сопротивляться, но толпа внезапно снялась с места, все повалили к дверям. Течение вынесло его, собранного и настроенного брюзжать, к турникету, ненадолго отпустило, давая возможность перевести дух и осмотреться, подхватило вновь, встряхнуло, развернуло и увлекло, раскачивая и стискивая со всех сторон, вдоль крутобокого ущелья коридора. Здесь ему порядком наподдали, он предпринял новую попытку сориентироваться, но тут же успокоился, сберегая силы и стараясь сохранять правильное дыхание.
Ему подмигнули, по приятельски блестя зубами. «Хорошо идем». – «А вы хорошо держитесь, – доверительно сообщили ему в другое ухо. – Я сколько раз вас вижу, не перестаю восхищаться вашей выдержкой». Дальше вертели головами, теснились, решительно не прилагая никаких усилий к дальнейшему продвижению. Мелькали сдвоенные мужественные лица со сведенными скулами, кто-то в голос, надсаживаясь и срываясь на фальцет, отдавал приказания направо и налево и настоятельно рекомендовал не сбиваться, соблюдать интервалы и выходить гуськом по одному. В углу на забрызганном каплями пота татами двое кого-то били ногами.
