Гастроль в мертвый сезон - страница 5

Цена изделия определялась его взвешиванием, и умножение массы на стоимость золота этой пробы. Впоследствии к полученной сумме плюсовалось 10 процентов за изготовление, и в результате конечная цена представлялась потенциальному покупателю на экране калькулятора. Получалось, что эта цепь стоила чуть больше тридцати пяти штук. На всякий случай уточнив, что цена указана в долларах, я еще раз недоверчиво оглядел интерьер магазина.

Непосредственно в торговом зале находился всего один продавец, довольно хлипкого телосложения, который вполне предсказуемо терся рядом с обладателем этого сокровища. Стеклянная дверь в фойе, где за столом сидел охранник, была открыта настежь. Непосредственно входная дверь, хотя и закрыта, но не заперта. В общем, не знаю, что здесь могло помешать, если бы мне вздумалось пойти на прорыв, попытавшись, что называется, уйти не расплатившись. Впрочем, вероятнее всего, мне в руки эту цепь никто бы и не дал, в отличие от моего соседа, в котором торгаши безошибочно определили потенциальную жертву.

Тем временем погода все больше ухудшалась, и к нашему приезду в долину пирамид небо уже полностью затянуло тяжелой пеленой. Но все бы ничего, если просто облачность. Поднялся порывистый шквальный ветер, доставлявший поистине ощутимый дискомфорт. Потому как подхваченные им песчинки, словно маленькие острые снаряды довольно чувствительно атаковали открытые участки кожи. К тому же эта песчаная завеса практически полностью закрывала расположенные в удалении пирамиды, в результате чего вместо этих величественных сооружений, лишь смутно просматривались их размытые контуры.

В результате, на площадке, с которой открывался вид на весь комплекс пирамид, делать оказалось нечего. Нормального изображения не получалось даже на мощных профессиональных фотоаппаратах, что уж там говорить о простых “мыльницах”, которыми было вооружено подавляющее большинство. Пофотографироваться удалось только у основания пирамиды, да и то, по понятной причине, лишь с ее подветренной стороны.

После чего всей бандой отправились провожать добровольцев, изъявивших желание войти в саму пирамиду. Помимо меня, таких оказалось немного, а именно одна молодящаяся деваха неопределенного возраста, всю дорогу так и рвавшаяся со всеми перезнакомиться. Вот только, как выяснилось, не в состоянии похвастать особым умом и сообразительностью. Уже приближаясь к будке охраны на входе, так, чтобы слышала только она, я посоветовал ей убрать фотоаппарат в сумочку.

– Точно, – спохватилась она во всеуслышание.

– Гид ведь предупреждал, что фотоаппараты брать с собой нельзя, – продолжала вещать она, окончательно сдавая все масти.

После чего отдала свою “мыльницу” кому-то из попутчиков. И лучезарно улыбаясь, протянула руку и за моим фотоаппаратом, который я уже успел убрать в карман.

– Вот ведь, тварь! – подумал я.

Тем не менее, с полной неподдельной признательности улыбкой, под бдительными взглядами привлеченных нашими действиями охранников, вручил кому то из попутчиков свой фотоаппарат.

От поста охраны, между песчаных стен прорытого вниз котлована, к основанию пирамиды вели ступени обычной деревянной лестницы. Оканчивавшейся небольшой площадкой, напротив которой в монолитной каменной поверхности пирамиды темнел проход, ведущий в ее недра.

Как истинный джентльмен, пропустив даму вперед, я направился вниз по лестнице вслед за своей непутевой напарницей. Но к разыгравшемуся там представлению оказался откровенно не готов. Только попытавшись войти в проем, и ощутив на себе первое дыхание пирамиды, с моей напарницей произошла невероятная метаморфоза. Отпрянув назад, и упершись в верхний край проема руками, всем своим видом она недвусмысленно продемонстрировала полное нежелание идти дальше.