***
Тал был зол, если не сказать в бешенстве. Мало того что по деревне пошли слухи о появлении новой ведьмы, так ещё посольство это эльфийское, будь оно проклято, притащилось! Только его не хватало.
- Эй, милок, позолоти ручку, всю правду скажу, - как из-под земли вынырнула черноволосая цыганка в пёстрых юбках, увешанная с ног до головы звенящими при каждом движении побрякушками. – Что было, что будет, чем сердце успокоится.
- Обойдусь, - рыкнул Тал и попытался обойти женщину.
Но не тут-то было. Ушлая гадалка заступила ему дорогу, нагло улыбнулась и замогильным голосом проговорила:
- Вижу печаль у тебя на сердце и мысли тёмные в голове.
- Со зрением, уважаемая, у вас проблемы. Обратитесь к знахарю, а мне некогда.
Оборотень решительно обошёл приставучую шарлатанку и пообещал себе, что больше никогда не будет ходить по Центральной площади в базарный день. Пусть эта дорога и короче.
- Думаешь, ошибся ведающий? Не ту девчонку из другого мира вытащил. Или я неправа? - услышал он тихие слова, заглушаемые гомоном толпы.
Застыл на мгновение, а потом медленно, не веря своим ушам, обернулся.
- Навь коварна, - продолжила гадалка, больше не улыбаясь, - всякую тварь может подсунуть, любую личину нацепить. Да и неспроста нечисть перерождаться начала. Сам знаешь, что, а лучше сказать, кто в этом виноват.
- Откуда тебе про неё известно? – Тал сам едва узнал свой голос. Хриплый и злой. Ему захотелось немедленно оторвать этой противной бабе голову, чтобы она замолчала. А всё потому, что он и сам думал о том же, но старался отогнать эти мысли, не обращать на них внимания.
- Зрение хорошее, не чета твоему, - снова ухмыльнулась она. – Так что, соколик, позолотишь ручку? Али и дальше себя обманывать будешь?
- Пошла прочь! – прорычал он, чувствуя, что начинает терять контроль над звериной сущностью.
Надо убираться из людного места и как можно скорее. Пока ещё может сдерживаться.
- Хозяин – барин, - пожала плечами женщина. – Надумаешь, приходи. Я здесь часто бываю. И ведающему своему передай, что он халтурщик.
После этих слов она рассмеялась. Звонко, заливисто, но почему-то от этого смеха у Тала по спине побежали мурашки.
А в следующую секунду сердце кольнуло странное беспокойство. Сначала не понял, что это, а потом перед внутренним взором мелькнул знакомый кожаный амулет, который носила Мира. Ещё сегодня утром он был на девушке, а теперь она его зачем-то сняла.
Тал почувствовал страх, как вчера, когда она сбежала, бросив рюкзак, где лежала заветная вещица. И он не смог её найти – впервые за долгие годы нос подвёл. Его зверь различал самые тонкие запахи, мог выследить любого – будь то животное, человек или нечисть. Но не девчонку. Смешную, перемазанную грязью, в непонятной одежде и с невероятными тёмно-зелёными глазами…
Сердце снова сжалось. И Тал сорвался с места, с нечеловеческой скоростью пробежал через деревню, пугая местных, и только на краю леса позволил себе перекинуться. Учуял слабый запах лешего и Михеича. Что домовой здесь забыл? Ладно, это можно и потом выяснить, главное, что есть зацепка.
Они с Мирой ушли вместе, значит, и в лесу оказались вдвоём. Брошенный амулет опять же звал откуда-то из самой глуши.
Оборотень легко взял след Михеича и углубился в лес. Но обрадовался рано. Вскоре след вывел на небольшую проплешину, и в нос ударила дикая вонь перерождённого. На траве валялись знакомые ножны и лукошко. Ножны ещё пахли лешим, а вот лукошко уже смердело Вернувшимся.
