Где кончается мир - страница 3

Но когда Куилл был только на середине пути, Король Олуша издал крик и встал во весь рост, расправив хлопающие крылья – словно дирижировал хаосом. Пять тысяч птиц взвились в небо. Куилл же не?.. Он же не сделал ничего, чтобы?.. Грозовая туча поднимающихся вверх птиц осыпала его каплями. Он совершенно замер, хотя, казалось, уже ничего нельзя было исправить. Птица-дозорный покачнулась, подпрыгнула и взмыла вверх, вопя «Чужак!».

Из расщелины в скале рядом с головой Куилла внезапно вылетела стайка тупиков – будто маленькие огненные шары в него швырнули. Но Куиллиам не шелохнулся. Ни один его мускул не дрогнул, он просто крепче вцепился в утёс – во многом потому, что не знал, что делать. Он опустил лицо, защищаясь от клювов тупиков… и увидел, что потревожило Короля Олушу.

Через колонию вразвалку шагала огромная чёрная птица с белой грудью. Даже по сравнению с крупными крыльями олуш она казалась громадной. Её крючковатый тяжёлый клюв будто бы лишал её равновесия, потому что она то и дело задевала коротенькими крылышками камень, гнездо или олушу, чтобы не упасть. Когда птица посмотрела на Куилла – а казалось, что она действительно смотрит прямо на него – большие белые круги вокруг её глаз напомнили ему маску.

Бескрылая гагарка. Наверное, по ошибке приплыла в чужую колонию и забрела на территорию олуш, ища своих. Не умея летать, она не могла выбраться отсюда быстро, только расчищать себе путь массивным клювом и телом. Куиллиам с восторгом наблюдал, как величественная «морская ведьма» потешно расхаживает по берегу: вот она стоит по пояс в олушах, а через минуту все олуши взмывают ввысь, и она остаётся одна, покинутая и растерянная. (На берегу бескрылые гагарки предпочитают жить бок о бок друг с другом: одиночество им чуждо. В их языке нет слова, означающего «одна гагарка».)

Вот из-за неё-то и поднялась паника. Это она виновата, а не Куилл. Как только она кое-как уберётся отсюда на своих больших перепончатых лапах, олуши перестанут кружить в небесах и снова усядутся на камни.

Куиллиам воспользовался возможностью, пока птица-дозорный улетела со своего насеста, и добрался до уступа, распростёршегося позади каменного перста. Он продвигался по скале вперёд – начал даже взбираться к острой вершине – но, заслышав хлопанье огромных крыльев над головой, застыл, как каменное изваяние. Он ждал терпеливо, хотя пальцы уже онемели, а вокруг измазанных яйцом рук и волос кружили летние мухи. Олуши описали в небе круг, а потом опустились вниз – целая сотня разом. Король Олуша стоял, вытянувшись в струнку и размахивая крыльями – хлопотливый и важный. Потом он устроился на своём троне, нахохлившись, и уставился сверху вниз на возвращающийся на насесты птичий сонм.

Из-за подъёма – судорожного цепляния за камни кончиками пальцев – руки у Куилла тряслись. Он шевелил пальцами, пока судороги не прекратились. Потом нащупал ногой довольно широкую опору и бросился вверх, оказавшись с Королём наравне. В тот же миг он схватил его за крылья и завёл их ему за спину, а потом высвободил одну руку, чтобы свернуть Королю шею. Быстрое движение. Тихая смерть. Олуши внизу ничего не заметили.

– Ловко. Ловко, – лаконично сказал Калум после.

Дейви хотел пожать Куиллу руку. Все остальные мальчишки знали, что могли бы справиться так же хорошо, выпади им такой шанс.

Мистер Фаррисс заметил со своей обычной кривоватой улыбочкой: