–
Я бы узнала это, если бы ты был на связи, Ульф!
–
Но у меня не могло ее быть,, не начинай!
–
Одна я такие решения принимать не могу. Выйди-ка за дверь
–
Что?
–
Выйди-выйди, посмотри, что написано на вывеске
–
Ульрике
–
На вывеске написано “Бюро Блумквиста”? Ты знаешь мою фамилию?
Ульф хмыкнул.
–
Ну на самом деле, не знаю
Ульф понял, что кроме имени, про Ульрике ничего особо и не знает. А краснота Ульрике к тому времени достигла точки невозврата и раздалось на шею, уши и даже ладони.
–
Не Блумквист!
Ульрике замолчала, а Ульф в тишине осознавал, что именно этот день по неоднозначности и смятению побил день организации похорон матери. Но Эмиль был ему как будто роднее.
Ульф хлопнул по карманам.
–
Решено. Откладываем до завтра. Нам нужно как следует выспаться.
Стоит ли говорить, что ни один из них не уснул? Ульф ворочался и представлял, как в час, когда должна начаться церемония, тетка Эмиля влетает в бюро одновременно с полицией. С самым дотошным из копов, с Густавом Чернобровом. Густав будет все записывать в свой маленький потасканный блокнот таким шрифтом, что и не разобрать. Густав определенно пошлет за своими столичными коллегами, тогда вся страна узнает, кто такой Ульф Блумквист. Хотя какая уж тут фамилия, все будут знать его, как Ульф – потерявший труп. Стыд. Стыд – самый большой страх Ульфа. И в эту ночь он его нагнал.
В то время, пока Ульф тренировал нервную систему самыми нелепыми сюжетами, Ульрике и вовсе не ложилась. Мало того, она даже не переоделась. И только к утру поняла, что мокрый от снега шарф по-прежнему покорно дожидается на шее. Ульрике ходила из угла в угол и пыталась вспомнить все подозрительные лица в городе. Доверие. Никому нельзя доверять. И в эту ночь она приняла эту тоскливую истину.
Утром каждый из них понял, что оставить дело «на утро» было не лучшим решением, но признаваться в этом друг другу совсем не хотелось. Просто «поздно» превращалось в «бесконечно поздно».
–
Поздно
Вслух сказал Ульф, хотя был в бюро совершенно один. И это первый раз, когда он заговорил сам с собой.
Ульф четыре раза подходил к телефону, осторожно поднимал трубку и – видит бог – пытался набрать номер. Ничего не получалось. Если с единицей и шестеркой он мог справиться, то различить двойку и тройку ему казалось чем-то нереальным. Руки дрожали, клавиши танцевали перед глазами. Ульф психанул и решил дождаться Ульрике.
Спустя двадцать восемь минут страданий в бюро влетела румяная Ульрике.
–
Доброе утро, Ульф
Унылый Ульф с алыми от бессонницы веками совсем не ожидал увидеть улыбку. «Мы ведь должны одинаково страдать» – думал он, и был неправ. Каждый страдает как может, а не как должен, дорогой Ульф.
–
Да уж доброе
–
Ни за что не поверишь, кого я сейчас встретила!
–
Неужели Эмиля???
–
Ульф!
Ульрике стянула шарф, за ним – пальто.
–
Ну и погодка
–
Ульрике, кого ты видела?
У Ульфа от нетерпения в ушах стоял ежесекундный гонг. Ульрике повесила пальто, и с него сразу же закапало.
–
Ну, а я что говорю
–
Клянусь, еще минута, и …
–
Ладно-ладно, я видела тетку Эмиля
–
Фриду???
–
А ты еще одну знаешь?
Ульфа как будто закружило.
–
И что она говорит?
Ульрике смело улыбнулась.
–
Просит перенести прощание
Сердце Ульфа отозвалось.
–
А повод?
–
Ты не поверишь
–
Что?
–
Она заболела
Ульф молча смотрел на Ульрике.
–
И я тут подумала
Ульрике молча смотрела на свое пальто.
–
О чем же?
–
Подумала, что мы можем сами найти Эмиля
