Глеб начал аккуратно двигать торсом из стороны в сторону, чтобы высвободить ноги, стараясь не потревожить пораненную левую руку, которую он очень бережно прижал к телу правой рукой. Бесчувственные почти ноги застряли крепко. К тому же сложно было двигаться, не видя ничего. Глеб попытался крикнуть сначала тихо, потом все громче – не особо надеясь, что его услышат, а просто чтобы оценить размеры места своего неожиданного заключения. Звук ушел как в колодец, значит пространство немалое.
Наконец, он уперся целой правой рукой и, выгнувшись телом, вырвал одну ногу из клина. Замечательно! Подождав немного, пока вернется чувствительность, он уперся освобожденной ногой во что-то, казавшееся надежным, напрягся и с одновременным вставанием вырвал и вторую ногу из каменного плена. К сожалению, резкое вставание в темноте в незнакомом месте иногда приводит к неожиданным последствиям. Глеб ощутил страшную боль в итак уже ушибленной сегодня голове, от которой он потерял сознание и упал как мешок всем телом, причем на левую покалеченную руку. Но боли он уже не почувствовал, потому что нокаут, полученный им от каменного свода, послужил не только средством отключки, но и анестезией. Ну, хоть что-то… По счастью в этот раз, падая, он оказался на ровной поверхности.
Мария выбежала к лифту, но вдруг остановилась – вспомнила, что во время землетрясений лифтами пользоваться не рекомендуется. Нашла лестницу и стала спускаться. Вдоль левой стены лестницы шли окна, и по мере спуска все ниже картина разрушений, царящая на улице, раскрывалась все ближе и крупнее, как будто какая-то гигантская камера скачками приближала происходящее. Сначала мелкие коробочки-машины просто хаотично были расставлены вдоль полоски-дороги, но по мере приближения, они превращались в страшные помятые и побитые автомобили, а аккуратная дорога оказалась поломанной и разорванной во многих местах каким-то разбушевавшимся гигантом. Мария спускалась быстро, но без панической спешки, не так, как несколько групп полуодетых японок и каких-то ошарашенных европейцев, которые обогнали ее, чуть не сбив с ног. На одном из лестничных пролетов она услышала сдавленные слегка приглушенные вопли, явно слышалось слово «help». Мария открыла дверь на этаж, но там никого не было. Крики раздавались из шахты лифта, который, видимо застрял. Говорили же вам, не надо кататься на лифте во время землетрясений – электричество же отключается автоматически, чтобы не закоротило и не вспыхнуло. Подойдя к лифту, она прокричала, несколько раз, пока там не утихли, что она постарается кого-то позвать, не волнуйтесь и дышите ровно. Сколько вас там? В ответ хриплый голос сообщил, что там 12 пассажиров и им очень душно. Не кричите и берегите воздух, дышите ровнее. Не скоро, но обязательно кому-то сообщит, когда спустится. Ее поблагодарили, но сдавленный вой послышался и начал нарастать вновь. Можно понять их. Мария, спускаясь, думала: «Ну кого можно тут найти, если такой сумасшедший дом вокруг. Ладно, вдруг там портье или еще кто-то, кто-то же должен остаться, это же отель как-никак».
Поток эвакуирующихся людей на нижних этажах стал полноводнее. Кто-то был вполне одет и даже тащил с собой чемодан, но встречались экземпляры и в банных халатах. Одной девушке он был особенно к лицу, она это знала и несмотря на общую тревожную ситуацию, некоторые мужчины из числа прочих пострадавших тормозились на ней взглядами, хотя самой девушке, судя по полуотрытому рту это было сейчас не так важно, как еще час назад. Мария вдруг подумала (на уровне внутренней уверенности), что под этим халатом у нее ничего нет и она специально не потрудилась даже ничего одеть.
